– Закиснешь сидеть на одном месте. Стать воинскую в тебе распознать, может, и сложно, только сути твоей это не меняет.
– Ну так потому и желаю податься в порубежники.
– А до того что станешь делать? На луну выть?
– Тебе Архип велел мой настрой выведать?
– Есть такое дело, – не стал юлить Илья.
– Ну тогда выведывай, – хмыкнув, щедро позволил Михаил. И заговорил о том, что его интересовало: – Я слышал, что князь Всеволодов устроил в Пограничном самую настоящую бойню. Что кровь там лилась по улицам рекой. Что количество жителей уменьшилось вдвое, а то и больше. И точно знаю, что других таких воев, как особая сотня, на всей Руси нет. А они служат тому, кто их родных извел.
– Тут все непросто, – угрюмо произнес парень.
– А мне спешить некуда.
А и то. Быстрее чем за трое с половиной суток до места добраться не удастся при всем желании. Но разговор все же пришлось отложить, так как сотник подал команду «рысью», и сотня вновь ускорилась. Разговаривать же на скаку, перекрикивая топот сотен копыт, то еще удовольствие. Если по особой надобности или закричать что-то залихватское, то оно конечно. А просто поговорить не получится…
– Князь Михаил Федорович в бытность свою не скупился и щедрой рукой делился серебром с великим князем Владимиром, – когда сотня вновь перешла на шаг, заговорил Илья. – Оружие, броня шли Мономаху по низким ценам. Романов мог себе такое позволить. И даже несмотря на это год от года княжество богатело. По степи и берегам Славутича выставлялись заставы, опоясанные каменными стенами. По их же главным башням проходила семафорная линия. Союз с половцами и печенегами креп все сильнее. Но князь Михаил погиб. Наследник же Петр не видел причин платить в казну больше положенного. Но и в этом случае от него шло гора-аздо больше, чем даже от Новгорода. Половина железа Руси варилась в Рудном. Почитай, весь Царьград в тканях Пограничного расхаживает. Войлока производят столько, что ни один ремесленник-одиночка в цене не может соперничать. И такое богатство в чужих руках! Мономах повелел князю Петру платить податей вдвое больше прежнего. Да еще и указ издал о дружинах. Вот Романов и решил, что не след ему содержать великого князя. Проще отложиться и жить наособицу. – Парень замолчал, катая желваки.
– И? – подбодрил его Михаил, пересиливая злость, для чего пришлось привычно слегка отстраниться от тела.
– Ведавший тогда тайной избой Строев Данила не только передал весть о заговоре князю Всеволодову. Он же впустил его дружину в город. Не было в городе большой сечи. Главную улицу, ведущую к детинцу, заняла дружина Ростислава, перекрыв переулки. Да и в детинец вошли беспрепятственно. Вот там да, случилась страшная рубка. Батюшка рассказывал, что народ поднялся было. Да тут по улицам поскакали глашатаи, возвещая о том, что град пал. Что князь Петр умыслил измену, за что будет призван к ответу и судим. Что Пограничный никто жечь не желает, как и трогать жителей. Только ополчение все одно собралось. И драка случилась. Но тех рек крови, о которых ходят слухи, не было. Хотя совсем уж без нее не обошлось. А вот из строевого полка, что в детинце был, хорошо как половина выжила. Сложи князь Петр оружие, и он, и его семья выжили бы. Хотя самого его, конечно, судили бы. Но он дрался до последней возможности, а когда озверевшие воины ворвались в покои, то уж не пощадили никого. Княгиня Елена также погибла с оружием в руках. Сказывают, успела пристрелить троих из арбалета, пока и в нее не прилетела стрела.