На этот вариант меня навели, доставленные образцы броников, касок, перчаток, наколенников и налокотников. И мои практические ежедневные занятия штыковым боем.
Я в той жизни по утрам делал зарядку, летом ходил на тренажёры, был вполне стройный и даже мог подтянуться раз десять, правда, с дерганием, отжаться за полтинник раз, километр проплыть не проблема. Хотя всё равно ленился.
Здесь касаемо ЗОЖа решил, что нет, лениться нельзя. Здоровья мне надо будет тут много. Больше обычного. Поэтому бросил курить, начал делать зарядку по утрам, принимать соляные ванны, нервы беречь надо. Соляную комнату, бассейн для плавания построят потом, с Сиама привезут массажистов, жень-шень тоже. А вместо тренажёров у меня были офицеры конвоя и унтер-офицеры гвардии, с которыми я начал заниматься сабельным и штыковым боем. Для овладением последним распорядился, чтоб прислали лучших бойцов. Была у меня по этому поводу одна мысль. На них же испытывали комплект защиты бойца, так же и в столичных частях, и в полевых условиях.
Вот они со всей своей гвардейской силушкой, а мужики были с меня нынешнего ростом, только более мышечные, попытались пробить броники. Били так, что штыки гнулись, три тканевых броника пробили. Остальные устояли перед напором русской гвардии. Я заставил их, и дворцовых гренадёров ходить целыми днями в бронежилете, каске, с винтовкой. Провели они в комплектах защиты между собой и выставленными против них гренадёрами своих лучших штыковиков, а там служили лучшие из лучших, не один штыковой бой. Это был, можно сказать, танец, только с гарантированным смертельным исходом для противника. Я даже рот открыл от удивления. И те и другие могли нанести удар в любую часть тела, ранить, оглушить или сразу убить противника одним ударом в сердце, в шею, в голову.
Если владением холодным оружием Александр Второй имел навыки, и тут я его памяти давал полную свободу, то в штыковом бою успехи были пока более чем скромными. Эти зверюги унтера, Федот и Георгий, естественно щадя меня, поставили мне не один синяк на теле. Было даже смешно смотреть на их испуганные лица, матерых вояк, когда я в очередной раз шипел или ругался от боли после пропущенного выпада или удара. Унтера, в чьих глаза виделась глубочайшее раскаяние за содеянное, поначалу чуть ли на колени не падали говоря: «Прощения прошу Ваше Императорское Величество!!! Не хотел я. За ради Бога простите! Без этого никак нельзя учиться». Через несколько занятий приноровились и они, и я к друг другу. И они признали меня перспективным учеником. Наверняка лукавили. Унтера, кстати, вынесли вердикт в пользу штык-ножа. Я специально распорядился для тренировок использовать винтовки с классическим штыком, и люттихские штуцера, которые имели немалый штык-тесак. Им они не только кололи, но и наносили резаные раны.