— Ты не спишь? — спросил я.
— Мы вчера ходили в кино.
— С кем?
— С Виталиком.
— Что за Виталик?
— Пацан один.
— Я как у кого из девушек не спрошу, все встречаются с Виталиками.
— Наверное, распространенное имя.
— А может, все, кроме нас, Виталики?
— Все на свете?
— Ну да.
— Может быть. Я уж точно не Виталик.
Я ей налил, а сам пропустил — не лезло. В глазах уже наблюдались две Наташи, а то и три. Разум еще пытался работать, на одном, наверное, цилиндре.
Она что-то рассказывала, и я ничего не понимал. Рука же лезла ей под юбку. И — честное слово — чисто автоматически. Я почти что не понимал, что делал.
— Ты чо.
— Ни чо.
— Куда лезешь?
— Туда.
— Куда туда?
— Туда.
— Куда, куда?
— Хочу посмотреть, что там у тебя есть.
— А что у меня есть?
— Да я так, Натах. Руки погреть.
— Люди смотрят.
— Не смотрят.
— Да ты чо.
— Давай выйдем.
— Куда?
Если б ей не хотелось, она бы не вышла. Воздух пах последним теплом средней осени. Лаяли собаки частных кварталов. Кошка где-то неподалеку мяукала. И вообще, звуки сходились во что-то одно, у которого по центру, как по позвоночнику, пробегал трамвай. На улице звучали шаги, и я не обращал на них никакого внимания.
— Нагнись, Натах. Нет, не так. Во, немного нагнись. Не, ты руки на стенку поставь, и ноги врозь, как будто тебя обыскивают.
— Как?
— Вот так.
— Стой.
— У тебя колготки трещат.
— Чо?
— А твой папик через двор не увидит.
— Ты чо?
— Ладно.
Наверное, с Наташей это было не впервой. Хотя, собственно, она была хорошей и порядочной, и здешний секс был не русским — ибо в русском языке есть слово «блядь», хотя это и не туркменский взгляд на вещи, как любил говорить Пётр. Секс в среде неопанка — это обычная, спокойная вещь. Не зря ведь на блатхате была ширма.
Но, возвращаясь к взлому, отмечу, что нам удалось довольно много. Немного антиглобализма. Много водки. Очень много комментариев, и, наконец, бесконечная беседа на деревенской кухне.
Тахометр стоит на точке. Весь мир — это информационные журналы. Людям кажется, что они живут, но все дело — во взаимоистязаниях. И здесь, и там — одно и то же. Ничего не меняется с течением веков. Журналы — это способ борьбы. 6 миллиардов единиц борьбы. Кибер-эксперимент.
Когда люди станут богами, они создадут цифровые миры. Конечно, этому будут предшествовать века, и множество душ сгорит в огне войн, сгниет в гное жадности и алчности, и это будет лишь почва, на которой взойдут новые цветы.
— Это — обычное дело, — говорю я, — мы часто используем сети наших клиентов, чтобы создавать массированные атаки на серверы.
— Что это значит? — спрашивает Костя.