Революция не терпит формы. Все побеждает спонтанность. Остальная часть человечества, те, кто не понимают — их можно назвать рабами суеты. Может быть, именно это и было написано на ее лицо. Пусть будет что-угодно. Вот — Калинин. Вот — Пшеничный. Черная Таблетка, исторгающая полтергейст. Глаза иного мира в груде книг. Восемнадцать лет и бигуди.
Я не знал, какие там у нее были отношения с Петром, но это было не важно. То же первичное чувство говорило мне о том, что у меня ничего не может быть с Club. Восемнадцать лет — это хорошо. Конечно, можно себя заставить. Тем более, если бы я был коллекционером. Но коллекционер — это бес, а я, скорее, парус на волнах ощущений.
— Это Валера, — сказал Петр.
— Да, — сказал я.
— Он — D.J.
— Да, — ответил я, -D.J. Ultra Ferro 90.
— Круто, — заключила Club вдохновенно.
После этого мы сели за стол, откупорили бутылку и стали говорить ни о чем.
Club, похоже, снимать бигуди и не собиралась. На ее длинном узком лице отражался свет какой-то нездоровости, связанной то ли с идеей, то ли с каким-то физическим третьим. На меня это действовало — я не люблю дефекты. Пусть даже они и не видимы и распространяются на уровне биоволн, но иногда это странно действует. Человек — машина. Все машины вынуты у него из сердца, а потому они — близнецы и братья. У каждой из машин разные радиоволны. Я бы хотел принимать каждую из этих волн, но вряд ли этого возможно.
— Я много стилей люблю, — сказал я.
— D.J. music, — подтвердил Петр.
— Ambient. Drum&bass. Хаус на самом деле однолик. Особенно, если им серьезно не увлекаться.
— По мне — все одно, — заметила Club.- главное, чтобы в музыке душа была.
— Бывает и так, что в музыке есть водка, — заметил Петр.
— Бывает, — согласилась Club.
Подошла большая черная собака. Понюхала стол. Фыркнула. Ушла.
— Существует музыка, которая хочет людей потрогать. Тянется длинная когтистая рука — хвать за сердце!
— За желудок, — продолжил Петр.
— За кишки.
— Музыка-пурген.
— Есть такой исполнитель.
— Фуфло это. Зачем он вообще исполняет? И какой хуй заставляет людей лезть на эстраду?
— Думают, что умнее других.
— Все думают. Не все об этом говорят.
— А ты думаешь?
— Я?
— Ну да.
— Конечно. Я так устроен.
— Интересно.
— Что здесь интересного? Все так устроены.
— Я так не считаю, — сказала Club, — я — не умнее всех. То есть — никто никого не умнее. Но я и в душе так не думаю. Просто мне не хочется быть как все. Хотя я и не пытаюсь. Вот — вино. Вишневое. Домашнее.
— Вино из одуванчиков, — сказал я.
— Это проявление той же самой личностной природы, — сказал Петр.