Так, хватит… Я мотнула головой и заставила себя переключиться на мысли о картине. Что там ещё он говорил? Почему мы не собираемся её уничтожить? А, действительно, почему? На сей раз ответ был предельно прост. Потому что меня с детства научили ценить и уважать чужой труд. Потому что я с детства знала, что каждая вещь, изготовленная с любовью и старанием, несёт в себе частицу души своего создателя, а с душами, даже с их частицами, нужно быть бережными. Мысли снова перепрыгнули на МакЛарена, но я почти физическим усилием вернула их к прежней теме. Я ещё помнила свои многочисленные посещения земных музеев, с мамой, с одноклассниками, с сокурсниками, с друзьями, с Сашей, с детьми… Я бродила по залам величайших музеев и совсем маленьких галерей, со стен которых на меня смотрели История и Душа человечества. Глаза тех, кто был до нас, но передал нам свою мудрость, веру и любовь, кто вложил кирпичики в стены нашего великого мира, который я так любила и которым бесконечно гордилась. Не всё мне нравилось, но именно тогда я получала первые уроки терпимости и уважения к чужому вкусу и мнению. Каждый человек имеет право на свободное самовыражение. Тебе не нравится Босх, любуйся гравюрами Дюрера, не устраивает Пикассо и Дали, поезжай в Русский музей или Третьяковку к милым сердцу Васнецову, Нестерову и Сурикову…
Вот и к этой картине я отнеслась также… Мало ли, что мне не нравится… Это чьё-то творение, частица чьей-то души… Я невольно передёрнула плечами. Ну и душа была у этого парня! В том-то и дело, что не видела я на Земле таких картин. Не выставлялись там всякие ужасы, может, и лежали где-то в запасниках, но не на виду. И потому где-то в глубине сердца шевелилось сомнение, а можно ли относиться к этой доске так же, как к другим картинам, которые я видела раньше? А если и нельзя? У меня всё равно не поднимется рука её сжечь, не то воспитание. Да и правду я сказала МакЛарену, не я буду решать её судьбу. И пусть хватит мудрости у того, кому придётся принять такое решение. Аминь.
Я прибавила шагу и вскоре, завернув за одну из перегородок, на которых висели картины Фарги, увидела простую деревянную дверь без таблички. Открыв её, я вошла в холл фехтовальной школы, где в застеклённых витринах была выставлена небольшая, но хорошо подобранная коллекция японского оружия, к которой за последние годы добавились китайские вазы, китайские лаковые шкатулки, китайские бронзовые драконы. Ли потихоньку привносила в самурайскую простоту убранства изысканную роскошь Поднебесной…
Я явилась весьма удачно, потому что один из клиентов Джерри из-за важной встречи неожиданно отменил индивидуальные занятия, и у него образовалось окно в весьма напряжённом графике тренировок. Благородно воздержавшись от справедливого замечания, что перед визитом следует хотя бы звонить, Джерри провёл меня в свой просторный уютный кабинет и кивнув на диван возле стола, подошёл к столику, на котором стоял фарфоровый чайный сервиз с утками-мандаринками.