Он выпрямился и, скрестив руки на груди, выжидательно взглянул на Терренса. Тот с трудом приходил в себя после такого откровения. Макс метнул на меня быстрый взгляд, и, видимо, выражение моего лица подсказало ему, что всё это не розыгрыш, и мне эта история давно и доподлинно известна.
— Но где вы, чёрт вас возьми, взяли два миллиона? — спросил он, взглянув на МакЛарена.
— Это всё, что я заработал за эти два года, — усмехнулся МакЛарен. — Каюсь, лечить я начал ещё до получения лицензии, но ведь мне нужно было на что-то жить. На Эрнане я лечил алкорского посла и его престарелую мать, на Рокнаре — нескольких миллионеров, да и здесь есть люди, понимающие, что экономить на здоровье глупо… Например, вы, Делман.
— Как говорит Джонни, у него есть деньги, пусть платит… — пробормотал Терренс.
— Мы вернём вам ваши деньги, вернее то, что от них осталось, — проговорил Макс, поднимаясь с дивана. — За вычетом десяти тысяч, в которые была оценена владельцем картина.
— Очень благородно… — чуть поклонился ему МакЛарен.
— Но помните, мы за вами наблюдаем…
— Кто б сомневался… — равнодушно проговорил он, и повернулся к камину, всем своим видом давая понять, что утратил к нам интерес.
Макс задумчиво взглянул на меня и вышел в прихожую, за ним отправился Терренс, но я не могла уйти так просто. Я подошла к нему и встала рядом, глядя в камин, где догорали кусочки дьявольской картины.
— Что в ней было? — спросила я.
— Ты видела то же, что и я… — не повернув головы, ответил МакЛарен.
— Эта собачонка, которая выползает из-под кровати? По свидетельству многих авторов тех времен, дьявол любил принимать обличие чёрной собаки. К тому же печать Соломона…. Это всё-таки подсказка, как вызвать дьявола?
— Это приманка для дураков, которые хотят это сделать и готовы ради этого губить чужие жизни… Ему на радость.
— Как тот маньяк, что убил трёх девушек? Кто свернул ему шею?
— Наверно, тот, кому это было на руку…
Я рассердилась.
— Ты знал обо всём этом с самого начала, пытался заполучить картину и морочил мне голову?
Он, наконец, взглянул на меня и раздражённо произнёс:
— Я надеялся, что ты сама уничтожишь её. Именно потому я и дал тебе необходимые подсказки. Но ты попала под обаяние его мастерства… Неужели не понятно, что он никогда не открывает своего лица полностью? Изысканность его творений — это лишь соблазн, искушение… которому ты поддалась.
— И ты разочаровался во мне? — поинтересовалась я. — И всё же остановил меня у края пропасти?
— Опять смеёшься, злой ангел, — он невольно улыбнулся, глядя мне в глаза. — Тебе простительно поддаться обаянию таланта, пусть даже тёмного… Ты помнишь небеса и ищешь их отголосок во всём, что кажется тебе совершенным. Но будь осторожна, он очень хитёр, а ты, чиста и доверчива, как всякий, кто привык действовать мечом, а не кинжалом.