Но Света, хоть и защищала хозяина, тоже не могла забыть свирепых Славиных пинков и как он хватал женщину в фиолетовых тапках за горло, а она, побагровев, как помидор, хрипела и вертелась в его руках. И главное, виноваты были они с Динкой. Им было скучно, одиноко, вот и пустили первого встречного. И не очень удобно было оставаться у Славы после случившегося. Чувствуешь себя виноватой, даже если тебя простили. «Я не буду ругать вас за доверчивость, – сказал вчера Слава, – потому что это свойство порядочных людей».
Света позвонила домой, но телефон упорно молчал. Тогда они, посоветовавшись, оделись и решили туда наведаться. Вышли, сели на трамвай и поехали. К дому подходили осторожно. Света приказала Дине спрятаться в соседнем дворе. Присесть на лавку со старушками и ждать ее, а сама приблизилась к дому, но заходить во двор не стала. Во-первых, стало понятно, что нужно было прийти вечером, так хотя бы можно сразу определить, есть кто-нибудь дома или нет. Во-вторых, во дворе стояла незнакомая вишневая «мазда», которой Света раньше никогда не видела. В-третьих, возле ворот с внутренней стороны отирался какой-то тип.
Впрочем, не какой-то. Именно такой, какие обычно крутятся возле крутых: с лицом, не имеющим выражения. С бесчувственной рожей исполнителя чужих приказов. Он стоял, курил, сплевывал, поглядывал по сторонам и вдруг заметил за оградой Свету. Они обменялись взглядами. Мысль, промелькнувшую в ее глазах, он, несмотря на тупость, поймал мгновенно. Ей нестерпимо захотелось бежать, а он с той же силой внезапно захотел ее поймать. Он насторожился, как гончая, но Света, зная, что от собак бегать нельзя, сделала над собой усилие и, медленно отвернувшись, не спеша пошла вдоль ограды. Он, сразу потеряв интерес к дичи, сплюнул и остался на месте.
Засада, решила Света. Ждут, что они домой вернутся. Не дождутся.
Света свернула во двор, где довольная Дина сидела на лавке рядом со старушками. В кулаке у нее была горсть семечек, в кармане конфета, и она с интересом слушала, как одна из бабушек рассказывала, что сумасшедший в метро громко обзывал всех на эскалаторе мошенниками, проститутками и наркоманами. И никто даже милицию не позвал, как будто так и надо.
– Это потому, – вмешалась бабушка с кошкой, которую она вывела гулять на поводке, как собаку, – что теперь в психбольницу отправляют только с личного согласия. Потому им все можно, и воду ночью пустить из крана, чтоб весь дом залило, и костер в квартире на полу поджечь. Спасу не стало. Все психи на воле. А раньше сидели там, где им положено. И политические, кто несогласный, тоже сидели. А теперь они вместо больницы в телевизоре друг на дружку с кулаками напрыгивают, эти ненормальные. Даже в Думе их большинство.