– Давай уедем, – вдруг сказала Света. – Прямо сейчас. На попутке до станции и потом домой. Что бы там ни случилось, приедем и все. Хотя бы все вместе будем.
Дина посмотрела на Свету. Что-то совсем хмурая. И не танцует больше. С тех пор как из дома, где случился пожар, ушли, больше не танцевала.
– Зачем? – покачала головой Дина. – Думаешь, хорошо получится? А если мы всех подведем? Они же нас спрятали в «доме мертвеца», а мы возьмем и заявимся! И чего бегать туда-сюда? Если сидеть на месте, нас быстрей найдут, а если таскаться туда- сюда, то не найдут.
«И что это за жених такой – Семен Александрович, – подумала она, – чинит и чинит забор, а о людях не думает. И Света без него совсем грустная сидит».
– Ладно, – вздохнула Дина, – пойду маме письмо писать.
Она ушла в дом, отыскивать у Семена Александровича бумагу и карандаш, а Света осталась на берегу. Карандаш нашелся в кармане куртки, а вместо бумаги пришлось использовать кусок старых желтых обоев.
«Дорогая любимая мамочка, – с трудом выводила Дина, пристроившись за столом, – мы живем хорошо. В деревне, в доме с печкой, около озера. Хозяин Семен Александрович хочет жениться на Свете, но лет ему пока мало, работает он много и нас тоже заставляет воду таскать, грибы нанизывать и рыбу чистить на продажу. Я очень скучаю по тебе и папе, и хотелось бы пойти в школу и на скрипку. Тут есть художник Артемий, и он обещал учить меня рисовать. Так что все идет хорошо, а если у Семена Александровича картошка и грибы закончатся, то я буду на станции петь, как артистка. Мне за это деньги дают. А где папа и когда он нас найдет? До свидания. Если вы не можете приехать за нами, то хотя бы напиши. Я тебя крепко целую».
Закончив, Дина аккуратно сложила кусок обоев в квадрат и отправилась отдавать его Артемию. Артемий положил ее письмо в конверт, заклеил, написал под диктовку адрес и положил на полку для Зины. Когда Дина возвращалась в дом, то заметила, что Света все еще сидит на берегу и смотрит на подернутую рябью поверхность воды, но молча прошла мимо.
Света ее не заметила. Она слушала, как тихо плещется рыба и шуршит над рекой трава. Блуждание по электричкам позади, жить есть где, никто не голодает, а снова какой-то тупик. Безысходность какая-то. Ничего нельзя предпринять, сделаешь шаг – может быть хуже. Ничего не остается, кроме как сидеть на берегу и глядеть на воду...
Семен, покончив с починкой забора, заглянул к Мариванне, где был немедленно усажен за стол и подвергнут допросу, где он откопал девчонок.
– Так их мачеха прогнала, – последовал быстрый ответ. – А я удочерил.