Я не заметила, что по щекам моим побежали слезы. Но теперь я должна была прочесть до конца. Куда-то подевались остатки возмущавшейся совести. Теперь, как никогда, я была уверена, что не совершаю ничего дурного.
«Передавай Ладе от меня большой привет. Скажи, что я никогда не забываю о ней. Никто не сможет занять в моем сердце места, которое до конца моих дней будет принадлежать ей. Жаль, что ты не позволяешь нам общаться. Я слишком послушный бывший муж, но договор есть договор. И потому единственное, что я могу для Лады сделать в создавшейся ситуации, — помогать материально. Надеюсь, она в курсе…» Здесь моему удивлению не было предела. Значит, мама скрывает от меня финансовую помощь отца. Как глупо. Зачем она это делает? И еще: оказывается, я мешаю маминой личной жизни? Как несправедливо, ведь я, как никто другой, всегда желала ей счастья. Я никогда не комментировала ее бесконечные увлечения, смены партнеров. И ей не нравится то, что я не вожу домой женихов, чтобы знакомить их с мамой, как делали мои одноклассницы, как делают мои сотрудницы. Даже если у меня и появится парень, думала я тогда, это совсем не значит, что я поведу его знакомиться с мамой. Это слишком ответственный шаг.
Одним словом, пока мама принимала ванну, мир для меня успел перевернуться. Я почувствовала себя белой вороной, которую никогда не понимала и не будет понимать родная мать. Ей это никогда не было нужно. Одна отдушина — мои подруги. Хорошо, что есть Васька, которая всегда, по крайней мере, хоть вид сделает, что на моей стороне. Даже Варькино снисхождение — это уже эмоция, гораздо лучше и честнее, чем равнодушное высокомерие и ложь. Я не могла представить, что сейчас придется встречаться с матерью глазами, что-то обсуждать, делать вид, что у меня все в порядке. Она настолько привыкла к тому, что я не обременяю ее своими проблемами, что изменить что-либо сейчас вряд ли удастся. А если я посмею обвинить ее во лжи, уличить в том, что она скрывала переписку с отцом, его помощь, — это будет катастрофа. Не представляя ее реакции, я решила все упростить. Я мешаю? Значит, я должна уйти. Не пропаду — это я доказывала неоднократно. Может быть, с моим уходом она наконец обретет покой?
Я быстро собрала вещи в дорожную сумку. Чтобы мой уход имел объяснение, письмо от отца я оставила раскрытым на столе, а в конце его красной ручкой сделала приписку: «Не хочу мешать». Мне было куда уйти — год назад умерла бабушка, папина мама. Она по-своему любила меня, но и с ней у меня не сложилось доверительных отношений. Мама всегда говорила, что она не настолько стара и немощна, как пытается показать, а мне было жаль бабульку. Я не докучала ей, но при первой же возможности забегала проведать, благо, жила она через два квартала от нашего дома.