— Я как подумаю, что мне уже за сорок, — шепчет Лена, чуть склоняясь ко мне. Она закрывает глаза и качает головой. — Скоро мой сыночек невестку приведет. Не успею оглянуться — бабушкой сделает.
— Будешь красивой молодой бабушкой, — говорю я и рассчитываюсь за заказ.
— А что у тебя на личном фронте? — Лене непременно хочется каких-то подробностей, но я не настроена на откровенные беседы за стойкой бара. Учитывая мое нынешнее состояние, я вообще хотела ограничиться двумя-тремя фразами. Удивляюсь, что Ленке удалось так разговорить меня.
— На личном фронте затишье. — Я уже ищу глазами, где бы устроиться.
— Вон столик справа освободился, — кажется, Лена поняла, что от меня сейчас ничего не добьешься. — Сейчас там уберут, иди, дорогая. Приятного аппетита. Заезжай почаще.
— Спасибо, постараюсь.
Я с удовольствием устроилась, сев спиной к барной стойке, лицом ко входу. Я всегда так делала, потому что это дает возможность наблюдать за теми, кто приходит и покидает кафе. Своеобразное развлечение, когда ты в одиночестве, когда не о чем говорить с тем, с кем пришла. Негромкая музыка сливалась с разговорами за соседними столиками. Я посмотрела на часы: половина шестого. Сегодня я рано уехала с работы. Не самый удачный день. Неужели он и закончится для меня в таком вот настроении, которое пока не поднимает нежный, сказочный вкус «Черного принца». Кофе у Лены отменный, старается, старая знакомая. Не забыла, что я пью его без сахара. Горячий, горький, крепкий — как я люблю. Я поворачиваюсь, чтобы увидеть Лену, но она уже вся в общении с очередным посетителем. Работа у нее такая — сплошные знакомые, постоянные клиенты, и к каждому свой подход.
— Извините, у вас не занято? — услышала я, не сразу разобрав, что обращаются ко мне.
Подняв голову, я замираю. Главное, о чем я подумала, — нельзя показаться грубой. Но в голову не приходило ни одной фразы, которая помогла бы мне сохранить атмосферу одиночества за моим столом. К тому же молодой человек, остановившийся с подносом и приятно улыбающийся жемчужно-белой улыбкой, принадлежал к еще неразгаданному, непознанному мной типу: это был высокий широкоплечий мулат с невероятными, сверкающими черными глазами. Наверное, они у него были темно-карие, но в полутьме зала это был сам дьявол, который решил искушать меня за моим же столиком.
— Устраивайтесь, пожалуйста, — как можно непринужденнее ответила я. Я не обратила внимания на то, что слишком долгой была пауза между его вопросом и моим ответом.
— Благодарю. — Он сел, но даже в такой позе было очевидно, что габариты этого столика не соответствуют его мощному телосложению.