Прозвучало все как-то глупо, и музыкант умолк, растеряно замявшись: красивый и, как видно по одежде, довольно состоятельный молодой человек совершенно очевидно не был пьян, скорее действительно болен и нуждался в помощи.
— Позвать кого-нибудь?..
— Не надо!!!
На сей раз Равилю не удалось сдержаться полностью. Он обругал себя, что в довершении ко всем своим недостаткам еще и истеричная шлюха, если срывается на абсолютно незнакомом человеке, тем более, что даже такую пустячную помощь ему в жизни предлагали не часто. В последнее время особенно. И тут же горько усмехнулся — знал бы этот херувимчик с гитарой кому…
И вновь Августин понял знак иначе, к тому же неверное освещение скрадывало многие детали, несмотря на то, что в отсутствии наблюдательности его упрекнуть было трудно.
— Пожалуй, вы правы и следует подождать вашего друга. Хотя не думаю, что ему позволят быстро уйти… — жизнерадостно заметил менестрель, за неимением лучшей идеи пытаясь немного отвлечь так и не назвавшегося юношу. — Да, теперь я понимаю, почему Кантор, когда разойдется, постоянно вспоминает его!
Густо восхищенно присвистнул, со своего места наблюдая за работой товарища по призванию.
— Почему же? — вырвалось у Равиля с долей насмешки: да уж, действительно, куда ему до синеглазого чуда — все знают, все восторгаются… Но даже эта привычная ядовито-горькая зависть к счастливчику, на котором рабское прошлое постельной игрушки не оставило следа, оказалась пустой, какой-то блеклой и не настоящей.
В свою очередь, музыкант от изумления едва не лишился дара речи от подобного заявления, но потом подумал, что человек ведь не в себе сейчас и ему простительно задавать странные вопросы.
— Ты послушай просто! — Августин многозначительно поднял палец, подчеркивая необходимость крайнего внимания, и опять отвернулся, глядя на знаменитость. Равиль пожал плечами, покорно прислушался… и онемевшее от боли сердце словно прошило огненной иглой, когда к музыке прибавился теплый мягкий голос:
— Мы знать не знаем и не помним,
Пока не встретимся с бедой,
Что весь наш мир, такой огромный
Висит на ниточке одной…
Сомнительно, что у него не было других песен, и что именно эта больше всего подходила для самодовольного сборища набобов местного разлива! Догадка КОМУ на самом деле предназначается песня — точно кипятком окатила. Одновременно хотелось броситься, крикнуть «Да что ты знаешь!», заставить замолчать, а к глазам неудержимым потоком подступали слезы…
— В часы, когда все бесполезно,
И смысла нет на свете жить,
Над черной бездной, жуткой бездной