Сам не зная того, Ксавьер щедро сыпал соль на открытые свежие раны. Жена… синеглазый мальчик-певец, личность которого сомнений не вызывала, и которого оказывается любимый мужчина добивался долго и упорно… Видно, Равиль застал только окончание всей этой истории, — так и того хватило!
К тому же, оба они, и Равиль, и сам Ожье, знали, что синеглазый юноша жив и здравствует в доме лекаря Фейрана из Фесса…
Значит, дело даже не в том, что он уже накрутил себе, а просто в том, что он не тот, кто нужен… И намеренно Ксавьер Таш не смог бы вернее ударить!
— Вам-то что за дело… — прошептал Равиль, обессилено привалившись к стене.
— Неужели еще не догадался? — усмехнулся Ксавьер и объявил торжественно. — Ты мне нравишься!
Юноша тут же подобрался, отодвигаясь как можно дальше:
— В каком смысле?
— А то ты не понял… — в следующий момент рот мужчины властно накрыл его.
В первую минуту Равиль растерялся от неожиданности. Да и опьянение не добавляло скорости реакции, чем тут же не преминул воспользоваться Таш, проникая в приоткрывшийся от удивления рот языком. Когда замешательство немного схлынуло, юноша обнаружил, что уже тесно прижат к стене, руки мужчины крепко удерживают его за плечи, а язык вовсю хозяйничает во рту. Равиль дернулся, пытаясь отвернуть голову, чтобы прервать чересчур настойчивый внезапный поцелуй, и вывернуться, а когда ничего не вышло, забился еще сильнее, упираясь локтями и коленями, изо всех сил пытаясь отпихнуть от себя мужчину.
Нет, никогда больше! Он — свободный! Он не обязан теперь уступать каждому встречному, кому приглянулось какое-либо из отверстий в его теле!
И Ксавьер ничего не сможет ему сделать. Возможно, положение у него сейчас не самое выгодное для борьбы, а противопоставить двадцатипятилетнему вполне крепкому физически, полному сил молодому мужчине, юноше особо нечего, но дом полон народа. Если он будет кричать, его наверняка кто-нибудь услышит, ну и на самый худой конец, совсем рядышком оставалась недопитая бутылка — а уж то, что она может при случае послужить удобным оружием, Равиль помнил хорошо. Убить не убьет, но пыл остудит, а Ожье в подобной ситуации за него заступится… От того, что он потом скажет, а еще вернее, что подумает о «лисенке» — противно замутило.
Едва эти мысли успели промелькнуть в стремительно проясняющемся мозгу, мужчина отстранился, хотя совсем выпускать юношу из цепкой хватки не торопился.
— Я закричу! — выпалил Равиль, как только его губы наконец освободились от плена чужих, горячо надеясь, что на скандал претендент на его постель не пойдет.