Сегодняшний день навсегда войдет в историю[776]. Начинается решающий бой, который определит судьбу Германии. Вероятно, навечно, либо, во всяком случае, на века. Голландцы 7 лет вели травлю против нас и открывали двери своей страны для эмигрантов. Их всегда интересовала лишь коммерция, и они жили душа в душу с евреями всего мира. Теперь судьба постучалась и к ним в двери. Поведение Голландии показывает, насколько далеко она ушла от подлинно германской сущности после 1648 года[777]. Бельгия, это искусственное порождение XIX века[778], была валлонской, враждебной. Король Леопольд ничего не мог поделать с этим и был к тому же в значительной степени окружен евр[ейскими] финансистами. Мэр К. из Бельгии сказал мне во время пребывания с визитом в моем ведомстве пару месяцев назад: Если надумаете войти [в Бельгию] – все, что потребуется от нас, «наверстать» два передвижения согласных.
Теперь разгорается настоящая мировоззренческая борьба, более интенсивная, нежели в 1618 году[779]. Нашим противникам в Ватикане известно об этом. Борьба с Римом после победы н[емцев] будет доведена в Г[ермании] до своего победного завершения. Сегодня я получил от СД пастырские послания, принадлежащие перу некоторых из наших епископов: гнев по поводу моей выставки «Женщина и мать» и утверждения о том, что ведется неприкрытая борьба, направленная на уничтожение церкви и христианства. – Из Рима пришло письмо, которое не оставило меня равнодушным. Женщина кат[олического] вероисповедания, фольксдойче, была определена монахиней в монастырь. И даже в элитный монастырь. Однако, судя по всему, сомнения ее не оставляли. Ее вознамерились сломить и потому сажали в туберкулезные казематы, а когда это не помогло – в подвалы, почти лишенные освещения. В результате она заболела. – Родственники дали ей «Миф». Книга помогла ей пробудиться. Она читала ее, едва не ослепла, долгие месяцы после вынуждена была лечиться. Один глаз потерян, второй видит плохо. Она вышла из монашества и разорвала обет. Теперь она благодарит меня за то, что я помог обрести ей внутреннюю свободу. По ее словам, я прав во всем, что говорю о римской церкви.
Лишь одно письмо из многих подобного содержания, полученных мною за эти годы. Однажды изучение этих писем будет представлять большой исторический интерес. Они наглядно демонстрируют, как разрушается, распадается, утрачивает свою силу старая вера. Иногда я спрашиваю себя: Стал бы ты писать книгу, заранее зная о том эффекте, который она произведет на судьбы отдельных людей. И все – таки отвечаю на этот вопрос утвердительно. Люди высказывают благодарность, они чувствуют, что здесь выражено и обосновано то, что они смутно ощущали, или даже то, о чем они не отваживались подумать. Гипноз ладана улетучился, во всяком случае, миллионы более не пребывают в его власти, чего при иных обстоятельствах не случилось бы.