снова изменил позицию. Все эти вещи, новые проекты Ламмерса, мой отзыв на них зафиксированы в служебных записках
[907].
В эти дни нас всех занимает дело Гесса[908], которое следует счесть одной из самых фантасмагорических страниц в не столь уж бедной на удивительные происшествия истории НСДАП. Так как я был последним человеком, говорившим с Гессом, стоит уже из историко – психологического интереса запечатлеть это посещение.
Я хотел конфиденциально проинформировать Гесса о поручении фюрера по восточным вопросам и также обсудить другие дела, касающиеся сферы моей деятельности. Этот визит был запланирован на 18.00 10 мая. 9–го вечером адъютант Гесса звонит д[окто]ру Кёппену: Гесс должен срочно уехать уже в субботу днем, не могу ли я прийти уже утром. Так как на поезд я уже не успевал, Гесс послал за мной самолет, на котором я около 11 утра прибыл в Мюнхен. В 11.30 я был в частном доме Гесса в сопровождении гауляйтера д[окто]ра Мейера, который должен стать моим постоянным заместителем в случае осуществления возможного восточного поручения. В своем саду Гесс быстро вышел мне навстречу, он казался бледным и больным, что особо не бросилось в глаза, так как он выглядел так все последние годы. Я сначала говорил с ним наедине, сказал, что в возможном случае советско – русс[кой] агрессии фюрер поручил мне руководить разработкой восточных вопросов и т. д. Назвал ему имена возм[ожных] комиссаров и попросил его поддержки при последующих назначениях низовых руководителей. – Кандидатура Кауфмана[909] как представителя такого находящегося под угрозой города, как Гамбург, была обоюдно отклонена, Заукеля же полностью одобрена. Гесс сожалел, что лучшие должны уйти [со своих нынешних постов], но ведь для таких задач и должны быть отобраны лучшие. – Когда я хотел затронуть некоторые другие вопросы, Гесс сказал, что просит меня обсуждать лишь самое важное, так как одна мысль настолько его сейчас занимает, что он должен воздержаться от рассмотрения второстепенных тем. Это было произнесено довольно пылко, но я и предполагать не мог, что он собирался осуществить.
После этого к нам присоединился д[окто]р Мейер, и Гесс обсудил с ним, сохранится ли порядок в гау, если тот переедет в Берлин. После разъяснения этого вопроса Гесс пригласил нас к обеденному столу, за которым мы сидели втроем. Разговор шел о злосчастном поведении Тербовена в Норвегии, о некоторых деталях восточных вопросов, о биодинамическом удобрении почвы, которым Гесс занимался годами и которое он очень хвалил. Я упомянул о сообщениях из-за рубежа, согласно которым Гесс посетил по поручению фюрера Франко, что он назвал полностью неверным. Разговор не был очень оживленным, но Гесс был весьма сконцентрирован и владел собой.