покаялся в декабре 1943 (!) года своему исповеднику о запланированном убийстве. Тот утверждает перед судом, что считал дело чистой «теорией». Он доложил об этом своему епископу, но не Рейху. То есть Ватикан знает обо всем уже полгода! И ждет, когда кат[олики] наподобие Штауффенберга
[1168], всегда носившего на груди золотой крестик, совершат покушение. К сожалению, он был застрелен до допроса, поэтому о его исповеднике мы ничего не услышали. – Штиф
[1169] написал под конец, что обращается в католичество, чтобы на небесах воссоединиться со своей женой – кат[оличкой]!
Что касается военного саботажа, то постоянно открываются новые детали, раскрывающие преступные замыслы. Сперва у господ для центральной части Восточного фронта не было и 5 дивизий, а после провала за несколько недель удалось отправить 18!
Вчера впервые переночевал в моей избушке в М[ихендорфе]. Картина полного мира, пока вокруг бушует мироздание, краткий момент расслабления. Снаружи влажный бранденбургский лес, а дальше наш барачный лагерь, сейчас более или менее доделанный. Еще дальше в лесу спецпоезд как последняя возможность отступления, которая пришлась очень кстати, так как едва достроенный барак – столовая был разрушен зажигательной бомбой.
В последнее время я несколько раз побывал в разных гау. Сначала в Нойштадте, так как фюрер поручил мне сказать поминальную речь об умершем гауляйтере Бюркеле[1170]. В лице Б[юркеля] Движение понесло тяжелую утрату: крепкий, внутренне добросердечный и верный человек. Он вместе с Дорио[1171] выступал за подлинную национальную революцию против Петена[1172] и на последней конференции рейхсляйтеров и гауляйтеров еще раз изложил эти идеи. Но события пошли иным путем, есть ли здесь тяжкие упущения с нашей стороны, я не готов решать. Сторонникам мобилизации [французов] против Англии пришлось бы в любом случае убедиться, что их старый офицерский корпус участия в этом бы не принял. Ему было бы трудно воевать с англичанами, в итоге эти офицеры направили бы свое оружие против нас. Три войны против Германии нельзя просто так выбросить из головы. Но в любом случае, вероятно, была бы возможна небольшая [французская] армия для задействования на Востоке. В итоге все ограничилось лишь мелкими подразделениями.
В полдень в Нойштадте завыли сирены. С высоты командного пункта мы наблюдали бомбардировку аэродрома в Н[ойштадте] на расстоянии в три километра: зажигательные бомбы, вызванный ими пожар, большие облака дыма. Вечером я выступил и надеюсь, что отдал последнюю честь нашему соратнику Б[юркелю]. – Оттуда через Гейдельберг в Мюнхен. Остановка в Аугсбурге: днем был сильнейший авианалет, железнодорожного сообщения нет. В автомобиле гауляйтера к полуночи добираемся. Нимфенбургерштрассе – нагромождение обломков и проводов. Соседние улицы тоже разрушены. Объездными дорогами доехали до гостиницы. – Мюнхен: растерзан в клочья, всё, что выделяло М[юнхен], уничтожено, покалечено. Тоже картина нынешнего европейского безумия. – Беседа со Шварцем, который благодаря своему хорошему инстинкту оценивает тенденции в руководстве партии так же, как я.