Министр иностранных дел Афганистана был несколько удручен, судя по всему, он является сторонником выраженно миролюбивой позиции по отношению к Москве.
Дни 8/9 ноября прошли достойно. Праздник обретает все более сплоченный характер. Я шел, как когда – то, 13 лет назад, в шаге от фюрера. Караул миновал нас, и фюрер сказал: «Они и их дряхлые святые более не властны над этим». Я: «Таков праздник Тела Христова в исполнении германцев» – эти слова уже передают из уст в уста.
8–го в Бухаресте состоялась подготовленная ранее манифестация. Более 100 000 сторонников Кузы и Гоги маршировали мимо своих предводителей на протяжении шести с лишним часов. Под знаменами с изображением свастики. Гога произнес речь: пакту с Советской Россией не бывать! Франция и Блюм нам не помогут. Есть государство, которое стоит сплоченным фронтом против б[ольшевизма]: имя ему Германия! Мы не можем себе позволить не принимать это во внимание. Если границы нашего государства будут признаны, не останется ничего, что могло бы омрачить отношения Румынии и Г[ермании]. – Несмолкающий гул аплодисментов.
Это была первая открытая попытка сопротивления политике Антанты за 15 лет. Мой упорный трехлетний труд дал свои ростки.
Сегодня опубликовал работу, посвященную ревизионистской политике; работа уже получила весьма положительный отзыв фюрера. Гога и Куза могут использовать ее как источник цитат. Пусть венгры отправляются в Прагу и заявляют там свои ревизионистские притязания, в отношении Румынии у нас нет причин плестись на поводу у Будапешта. Сегодня в полдень я посетил фюрера и передал ему докладную записку, касающуюся политики в области культуры. Фюрер говорил о немецкой истории: подлинные мотивы действий великих властителей едва ли можно выявить. Большая критика лишена смысла. Государство было средством, позволявшим объединить племена в народ, сегодня он – властелин государства. Одна империя и единый народ, отнюдь не история Гогенцоллернов[428]. Даун и Лаудон[429] ее часть, и чем больше у нас героев, тем более велико наше сознание.
Бёмер вернулся из Лондона со свадьбы майора Даттона. Они приняли его чудесно, однако рассуждения Геринга и Геббельса относительно колоний были встречены с большой неприязнью. Герингу уже дали прозвище «новый Тирпиц»[430], опасное сравнение. Указывать на то, что наши колонии были украдены у нас, значит озвучивать истину – это так; но в Лондоне подобные высказывания звучат как заезженная пластинка. Когда болдуины обосновывают наращивание вооружений «немецкой угрозой», мы это воспринимаем как ложь. Они должны понимать, что мы сегодня тоже можем обидеться.