На раздумья — считанные секунды. Уйти, отвернуть в сторону? Но следом идут танки батальона, они еще ничего не знают об этой батарее. Значит...
— Командир, — обратился к старшему сержанту Яону Петр, — а давай-ка я их гусеницами проутюжу, а? Дело то знакомое, случалось уже...
— Жми, механик! — согласился командир...
Три орудия они смяли за считанные минуты. Но при наезде на четвертое лопнула правая гусеница. Танк остановился. И тут же в его борт ударил вражеский снаряд. Убило старшего сержанта Яона, машина вспыхнула. Трайнин и башнер Чистяков едва успели выскочить из этого костра. Отбежали в сторону, скатились в какую-то воронку. Уже оттуда увидели, как на оставшиеся орудия врага выскочил и начал их утюжить танк с башенным номером «213». Это была машина лейтенанта Гуревича
И тут налетела фашистская авиация. Посыпались бомбы. Осколками тяжело ранило Чистякова. Досталось и Петру: сразу несколько осколков впилось в правое предплечье, а один пробил кисть левой руки.
Едва самолеты улетели, Трайнин, как мог, перевязал кусками разорванной нательной рубахи себя и Чистякова. Но что делать дальше? Башнер сам идти не в состоянии. А нести его Петр не может, обе руки онемели, стали словно бы чужие.
— Оставьте меня, товарищ старший сержант, — попросил Чистяков. — Уходите, пока не поздно. А то фашисты того и гляди в контратаку перейдут.
— А ты? Нет, Виктор, я так не могу, — произнес Трайнин. — Я тебя не оставлю. Надо что-то придумать... — Помолчал. — Снимай-ка поясной ремень. Да, да, снимай, у тебя руки работают. Снял? Теперь делай петлю с двумя узлами... Так. Просовывай в петлю обе руки...
— Ну зачем же так-то, — догадавшись, что задумал механик-водитель, слабо возразил башнер. — Я бы и сам мог за шею держаться. Руки-то у меня целы...
— Руки-то целы, верно, — согласился Петр. — Только крови ты много потерял, Витек. А ну, как потеряешь сознание да свалишься? Что я буду тогда с тобой делать? А так будет надежнее... Ну-ка сядь да руки свои вперед вытяни. Вот так...
И Трайнин, будто надевая на шею хомут, просунул голову между связанными руками башнера. С трудом поднялся и зашагал к деревне. К батальону. На его спине тихо постанывал Виктор Чистяков...
«Из боя не выйду, доктор!»
— Так как наши дела, герой? — начальник отделения госпиталя присел на койку Трайнина, взял поданный сестрой температурный лист, мельком взглянул на последние записи. — Ого! Да наши дела все лучше! Температура уже спала. — Участливо спросил: — Ну а как плечо? Ноет?
— Да уже почти нет, — ответил Петр. — Разве что иногда, к перемене погоды... И левая рука в норме... — Попросил, умоляюще глядя на начальника отделения: — Вы бы выписали меня, а, доктор? Ну что я здесь, уже здоровый мужик, прохлаждаюсь! Товарищи мои воюют, а я...