Комбриг полковник Пушкарев вызвал к себе командиров батальонов на короткое совещание. Нужно было решить, брать ли вначале Горохов или, обойдя его стороной, продвигаться к Западному Бугу. Последнее обстоятельство и решило исход совещания: все командиры высказались за быстрейшее продвижение к границе.
— Нет, не по душе мне такое решение, — узнав о приказе обходить Горохов, покачал головой лейтенант Корниенко. — Оставлять у себя за спиной целый танковый батальон фашистов — дело опасное.
— Но ведь следом идут стрелковые части, — возразил ему Петр. — Им легче пройти по болотам. Ну а мы провозимся с этим селом суток двое, глядишь, другие первыми на границу выйдут.
К Западному Бугу подошли к вечеру. Мосты через реку гитлеровцы успели взорвать. Начали искать броды.
И тут же налетели «юнкерсы». Из ближнего села бригаду атаковали танки и «фердинанды». Отбивались до полной темноты. А ночью снялись и двинулись вдоль реки.
На пути находилось большое село Подберезье. Решили ударить по центру, рассечь гарнизон надвое и пройти через образовавшийся коридор. Однако на подходе к окраине села по танкам открыла огонь артиллерия врага. Танкисты были вынуждены отойти и ждать рассвета: утром легче будет нащупать слабое место в обороне врага.
Вот тут-то и сбылись самые худшие предположения лейтенанта Корниенко. Едва забрезжил рассвет, как по ним с тыла ударили танки и пехота фашистов, подошедшие из Горохова. Пришлось занять круговую оборону и отбиваться.
Наступило утро. Но облегчения оно не принесло. Снова налетела вражеская авиация, стала бомбить. А тут еще выяснилось, что противник обошел бригаду и с флангов. Выходит, кольцо окружения замкнулось.
За день отбили восемь атак гитлеровцев. С наступлением сумерек решили идти на прорыв.
...Петр вел свою тридцатьчетверку как бы скачками, от укрытия к укрытию. При этом старался использовать складки местности так, чтобы лейтенанту Корниенко сподручнее было вести прицельный огонь. Они успели подбить два «тигра», но во время очередного скачка снаряд, выпущенный с близкого расстояния затаившимся «фердинандом», зажег и их танк. Погиб башнер, а они втроем едва успели до взрыва покинуть тридцатьчетверку. Корниенко и Ляхов тут же перебрались в другой танк, где из всего экипажа остались лишь механик-водитель да стрелок-радист. Петру же лейтенант напоследок крикнул:
— Ищи танк с башенным номером триста двадцать пятый! Там тяжело ранило механика-водителя. Замени!
Машина с башенным номером «325»... Попробуй-ка найди ее в этой сумасшедшей обстановке! Тут и там горят танки. Наши и немецкие. Ночь с разных направлений густо прошивают раскаленные снаряды и пулеметные трассы. Все вокруг движется, грохочет, лязгает гусеницами.