Лу Саломе (Нисман) - страница 87
Лу Саломе.
Однако если мы воспримем рассуждения Лу только как панегирик женскому началу, для нас будет полной неожиданностью та волна возмущения, которую её работа вызвала в феминистских рядах.
«Госпожа Лу Саломе — антифеминистка!» — таков был однозначный вывод её критиков.
«Мы находим в её текстах утверждения, от которых у нас, эмансипированных женщин, волосы встают дыбом, и в то же время другие утверждения, которые можно было бы использовать в качестве самых сильных аргументов женской эмансипации», — добавляли они.
Надо сказать, что женский вопрос и феминизм были одними из самых острых проблем в Германии того времени. Кайзер Вильгельм в речи, произнесённой в 1910 году, характеризовал женское движение как «одну из самых больших современных угроз». Однако Лу была верна себе в своём безразличии ко всему актуальному лишь социально, но не внутренне.
Среди её знакомых и подруг было немало феминисток, в том числе и Хелен Штекер, которая пыталась сделать из Ницше философа феминистского движения. Саломе же, как и сам Ницше, считала женское стремление уподобиться мужчине, добиться равенства лишь шагом на пути к «обломкам мужчины».
«В конце концов человек должен освободиться и от своей эмансипации», — сказал ей Ницше в своё время.
Лу не собиралась ставить на место концепции «женщины для мужчин» другую — «женщины для женщин». Её девизом продолжало оставаться: «Стань собой!»
Ту полноту и универсальность, которую она провидела в женском, Лу отнюдь не считала уже воплощённой действительностью. Это всего лишь возможность того, чем женщина могла бы быть при условии, что ей достанет решимости сполна реализовать свои ресурсы.
«До тех пор, пока женщины не прекратят представлять себя, отталкиваясь от мужчин, они не будут знать, насколько широко и мощно они могли бы развернуть свои возможности в структуре их собственного естества, насколько гибки границы их миров в реальности. Женщина всё ещё не самодостаточна и по этой причине не стала в достаточной степени женщиной».
Лу хочет, чтобы в фокусе внимания женщин оказалась их собственная сущность, а не социальные условия. Она слишком ясно видит, что когда усилия феминисток отрицаются, тогда их сильнейшие способности съёживаются и они словно бы обрекаются на вечную дисгармонию.
«Быть может, наконец появятся женщины, которые, в соответствии с исконными установлениями, будут похожи не на те деревья, чьи плоды предполагается собирать, отделять, упаковывать, отправлять кораблём и использовать в разнообразных целях, но на такие деревья, которые хотят быть просто деревьями — в священном буйстве своего цветения, созревания, красоты, дающей тень».