В 1972 году Кадар поставил вопрос о своём уходе на пенсию. И вот тут-то всё и началось! Случилось то, что нам так хорошо, до боли знакомо по «старой», советской, истории и по новой — российской. Встревожилось, как всегда, близкое окружение, обеспокоенное своим будущим, ему подпевали журналисты: «Что будет с Венгрией? Что скажет народ? Нас не поймут!» Словоблудие заканчивалось «выводом»: «Замены Кадару нет!»
Справедливости ради скажем, что поток восхвалений в адрес венгерского лидера, в отличие от того славословия, которое обычно в подобных случаях бурлит у нас, имел определённое сдерживающее начало, находился, можно сказать, в рамках внешних приличий. Никому, скажем, и в голову не приходило произнести что-то вроде лозунга «Кадар — это Венгрия!». Понимало, видно, окружение Кадара, что слишком уважительно венгры относятся к своему национальному достоинству, чтобы терпеть подобное холуйство. И всё же под натиском «аргументов» соратников и «просьб трудящихся» Кадар не устоял и в итоге «задержался» у власти ещё на 16 лет. Эти годы его правления, особенно последние пять — восемь лет, уже не были такими яркими, как предшествующие. Однако большинство населения страны до сих пор вспоминает их как самые благодатные в истории Венгрии — ведь рост уровня жизни в стране длительное время был не ниже, чем в развитых западных странах.
Речь идёт не только о простых трудящихся, вкусивших более других слоёв населения все «прелести» капиталистического общества и европейской интеграции, которая для страны обернулась многочисленными проблемами в развитии. Например, в июле 2007 года информационный портал «Академия новостей» опубликовал интервью с известным в научных кругах венгерским учёным профессором Михаем Хоппалом — типичным представителем венгерской интеллигенции, человеком далеко не коммунистических воззрений. Поводом для интервью стали серьёзные разрушительные процессы, которые венгерская академическая наука пережила на несколько лет раньше, чем российская. И вот что он сказал:
«Янош Кадар — неоднозначная в истории Венгрии личность. Поначалу мною он воспринимался как диктатор, пришедший к власти на штыках. Но Кадар сделал много хорошего для страны. Мы тогда жили лучше, чем сейчас. При Кадаре мы, учёные, вели активную деятельность и могли издавать большое количество научных трудов. А сейчас надо за всё платить: за образование, здравоохранение…»[84]
И опять всё до боли знакомо…
Крючков в своих воспоминаниях подчёркивает, что отношения Яноша Кадара к Советскому Союзу всегда отличались чувством дружбы и глубокого уважения, что позитивно отразилось и на преодолении недоверия, вызванного трагическими событиями прошлого, и на развитии дружеских связей между венгерским и советским народами. Надо отметить, что и сегодня значительная часть венгерского общества не только испытывает ностальгию по «временам Кадара», «кадаровскому режиму» с их высоким качеством жизни, перечёркнутым преобразованиями начала 1990-х годов, но и сохраняет благожелательное отношение к России.