– Не сомневайтесь. Если мы будем продолжать, как начали, то совсем ее перепугаем.
– Ну хорошо. Я на полчасика забегу к брату.
– Вот и чудесно!
Я подождал, пока не услышал стук захлопнувшейся входной двери, быстро вернулся в операционную и набрал в шприц пентотала.
Собаки, не видя рядом хозяина, сразу становятся уступчивее, и я без малейшего труда водворил Венеру на стол. Но она все так же упрямо сжимала челюсти и держала передние лапы в боевой готовности. Пусть никто и не мечтает забраться ей в рот!
– Ладно, старушка, будь по-твоему, – сказал я, сжал ей ногу у сустава и выстриг участочек над вздувшейся лучевой веной. В те дни нам с Зигфридом часто приходилось анестезировать собак без посторонней помощи. Чего только не умудряется сделать человек, когда сделать это необходимо!
Венера, казалось, готова была предоставить мне полную свободу действий, лишь бы я не покушался на ее мордочку. Я ввел иглу, нажал на плунжер, и через несколько секунд ее тело расслабилось, голова поникла и она вытянулась на столе. Я перевернул ее – она уже крепко спала.
– Ну, Джимми, старина, теперь все в полном порядке, – объявил я, без малейшего усилия разжал пальцами зубы, захватил кость щипцами и вытащил ее наружу. – Там все чисто, просто прелесть. Вот так.
Я выбросил куриную косточку в корзинку.
– Да, малыш, видишь, как надо делать? Никакой возни, быстро, по-профессиональному.
Мой сын уныло кивнул. А он-то надеялся! Когда мистер Андерсон растянулся на полу, это было так смешно – и вдруг никакого продолжения. Одна скукота. Улыбка сползла с его лица.
А моя удовлетворенная улыбка превратилась в застывшую гримасу: я не спускал глаз с Венеры, и мне казалось, что она не дышит. Сердце у меня екнуло, но я постарался взять себя в руки; я очень нервный анестезиолог, чем отнюдь не горжусь. Даже теперь, когда мне доводится присутствовать при операции, которую делает какой-нибудь мой молодой коллега, я поддаюсь дурной привычке, кладу ладонь на грудную клетку пациента над сердцем и на несколько секунд испуганно каменею. Я понимаю, как раздражает молодых ветеринаров моя заразительная тревога, и вполне готов к тому, что в один прекрасный день меня попросят выйти вон, но ничего с собой поделать не могу.
Глядя на Венеру, я, по обыкновению, твердил себе, что опасности никакой быть не может. Дозу она получила правильную, а пентотал часто дает такой эффект. Все идет нормально… Но, черт подери, скорее бы она задышала по-настоящему!
Сердце, во всяком случае, еще билось. Я несколько раз нажал на ребра – никакого результата. Прикоснулся к невидящему глазу – рефлекса нет. Мои пальцы нервно забарабанили по столу, я нагнулся над собачкой, сознавая, что Джимми следит за мной столь же пристально. Его глубокий интерес к ветеринарии возник из любви к животным, фермерам и загородным прогулкам, однако не последнюю роль играл и еще один элемент: то его отец вел себя очень смешно, то с его отцом приключалось что-нибудь очень смешное.