Раннее майское утро было чудесным, воздух полнился той свежестью наступающего дня, которая так часто успокаивала мое раздражение, когда я отправлялся по вызову ни свет ни заря, но нынче я вел машину, ничего вокруг не замечая.
Ехать нам было всего полмили, и через две-три минуты я уже затормозил перед Гринсайдским родильным домом. Название звучало солидно, если не величественно, однако было это лишь скромное жилище миссис Браун, дипломированной медицинской сестры, где в двух спальнях на втором этаже появлялась на свет значительная часть молодого поколения Дарроуби и его окрестностей.
Я постучал и толкнул дверь. Сестра Браун ласково мне улыбнулась, обняла Хелен за плечи и увела ее наверх. А я остался стоять в кухне, испытывая тоскливое ощущение одиночества и беспомощности, в которое ворвался бодрый голос:
– А, Джим! Утро-то какое!
Клифф, муж сестры Браун, сидел за завтраком и поздоровался со мной небрежно, словно мы случайно встретились на улице. На его губах играла обычная добродушная улыбка, и я ожидал, что он сейчас вскочит, схватит меня за руку и произнесет что-то утешительное.
Однако он продолжал с аппетитом уничтожать яичницу с салом, сосиски и помидоры, наваленные грудой на его тарелку, и я сообразил, что изнывающие от тревоги мужья – зрелище для него самое привычное.
– Да… да… Клифф, – ответил я. – День, думаю, будет жаркий.
Он рассеянно кивнул, отодвинул очищенную тарелку к пустой миске со следами овсянки и принялся за хлеб с мармеладом. Сестра Браун, которая славилась не только как повитуха, но и как кулинарка, судя по всему, ревностно заботилась, чтобы ее муж, очень крупный мужчина, шофер грузовика, не упал в голодный обморок с утра пораньше.
Я глядел, как он обстоятельно накладывает толстый слой мармелада на краюшку, и с замиранием сердца прислушивался к поскрипыванию половиц у себя над головой. Что происходит там, в спальне?
Видимо заметив, что я принадлежу к типу наиболее беспокойных мужей, Клифф отложил краюшку и озарил меня особенно широкой улыбкой. Он был очень милым человеком, одним из самых приятных в нашем городке.
– Да не берите к сердцу, – сказал он мягко. – Все будет как надо.
Его слова слегка меня ободрили, – во всяком случае, у меня достало духа сбежать. В те дни никто и помыслить не мог, чтобы муж присутствовал при родах с начала до конца, и хотя нынче это вошло в моду, я не перестаю поражаться бесстрашию молодого поколения. Уж меня-то пришлось бы на носилках унести задолго до развязки!
Зигфрид, войдя в приемную, сказал мне озабоченно:
– Вам лучше остаться тут, Джеймс. Я съезжу по всем вызовам. Только успокойтесь. Все будет отлично.