— Да, безусловно, — оживились они. Такая лазейка, очевидно, не приходила им в голову раньше. — Совершенно верно. Эти бедные люди нуждаются в вашей помощи. Абсолютно точно. Это, безусловно, ваш долг как врача. Будете обучать их несколько недель, познакомите их с работой и так далее. А потом — бац! — они делают операцию самостоятельно. И мы все снимаем: забавные инциденты, пациентов, мрущих как мухи, — разные эмоциональные штуки.
— Ага, — согласился я, и у меня появились некоторые сомнения в этичности происходящего. — Пациенты, мрущие как мухи, будут, безусловно, эмоциональны.
Хорошие и плохие врачи и великие поэты
BMJ, 18 апреля 2012 г.
— «Боль в сердце, и в сознании туман…»[152]
— Я понимаю, мистер Китс, — сказал я. — Вы слегка подавлены.
— «Как будто жгучий выпил я дурман и в волнах Леты захлебнулся вдруг», — продолжил он немного резко, как будто раздраженный тем, что я прервал поток его речи.
Эй, я занятой человек, у меня по шесть-десять минут на каждого пациента, просто зовите меня терапевтом из Порлока[153].
— Вероятно, вам хочется «умчаться… на крыльях Поэзии самой», — сказал я, быстро адаптируясь к соответствующему жанру; семейные врачи должны уметь делать подобные вещи.
Он прищурился, украдкой достал ручку и что-то нацарапал.
Я столкнулся с дилеммой. Его меланхолический характер, очевидно, был сущностью его музы. Если вылечить его, я лишу мир великих произведений английской литературы. Общее благо, сказал Пьер в «Войне и мире», — это единственное существующее благо, но иногда даже хорошие врачи обязаны быть плохими.
Будучи, как всегда, бдительным врачом, я заметил лилию у него на лбу и увядающую розу на щеке, поэтому решил, что у нас не так много времени. Значит, это исключало когнитивно-поведенческую терапию и очередь на нее на миллиард лет вперед.
Поэтому я дал ему несколько общих советов, касающихся образа жизни: больше не пить «Иппокрены, что обжигает рот», а «кубок в ожерелье пузырьков мерцающих» должен быть наполнен пепси, не иначе. Почаще выходить на улицу, знакомиться с людьми, стараться не слоняться без дела.
— И нужно больше физической нагрузки, — порекомендовал я, — энергичная получасовая прогулка каждый день. И найдите время нюхать цветы.
— Нюхать цветы? — спросил он со снисходительной ухмылкой. — Вы что, один из этих недалеких прерафаэлитов?
Это проявление духа меня успокоило, но, поскольку он показал склонность к самоповреждению, я назначил ему антидепрессанты и повторный осмотр в ближайшем времени. Совершил ли я преступление, размышлял я. Переживет ли его литературный гений мои неуклюжие биохимические манипуляции?