Ночные размышления
BMJ, 4 февраля 1995 г.
Когда солнце садится и все порядочные люди ложатся спать после честного трудового дня, ужасные существа пробуждаются и выходят на поиски мягкой плоти и горячей крови. Это истинные люди ночи, вампиры, зомби, воры, казнокрады, грабители, шлюхи и, конечно же, врачи.
Мы, врачи общей практики, одинокие существа. Поблизости от нас не обитают коллеги, которые могли бы нам помочь, мы трудимся вдали от утешительной груди больницы общего профиля, и в одиночку мы должны противостоять тьме.
Даже при самом ярком солнечном свете мы предвидим грядущие тени, и когда ночь обволакивает землю, как кроваво-темное вино, на нас опускается самое тяжелое бремя — страх, воспоминания и одиночество. Мы должны идти или умирать, потому что кто, если не мы?
Зима — время истины. Земля сбрасывает с себя притворство прерафаэлитской пышности, освобожденная наконец от сковывающей листвы, подобно Давиду, спасенному Микеланджело из мраморной гробницы. Крылатки ясеня висят, трепеща на ветру, на призрачных деревьях, которые даже Спинозе было бы трудно полюбить. Вершины холмов свободны и голы — достаточно для того, чтобы заставить Мусоргского насвистывать мелодию, под которую природа раздевается и бегает голышом по всей стране. Танец продолжается, но без иллюзорного декора. Это время, когда мы проникаем взглядом в основу вещей, и медицина — одна из них.
Флобер (или Бальзак, в любом случае какой-то француз) сказал, что ни один мужчина не живет по-настоящему, пока не выйдет из борделя ранним утром, желая кинуться в реку. Сейчас, конечно, я не могу это комментировать. У врача общей практики в деревне (обычно) нет возможности испить чашу чувственности до самого горького и порочного осадка или с головой погрузиться в городские мясорубки, но у нас есть своя собственная суровая правда.
Никто не станет настоящим врачом, пока его не вызовут в предрассветные часы морозной зимней ночью: снег, снег повсюду, и вас встречают в конце узкой проселочной дороги, светя вам керосиновой лампой.
Керосиновая лампа напоминает реквизит театра. Ее цель скорее подчеркнуть суровость погоды и темноту ночи. Обязательно, чтобы дорога была непроходима для моторизованного транспортного средства, но тогда до дома «всего лишь рукой подать» (по крайней мере, не более трех километров). Вы осознаете, что оставили резиновые сапоги дома, с тоской оглядываетесь на теплую машину и на какое-то дикое мгновение подумываете о том, чтобы прыгнуть на водительское сиденье и резво свалить.