Когда Джо сорвал с себя носок, ненароком обдав меня фейерверком из острого запаха пота и хлопьев мертвой кожи, ноготь у него на ноге как бы говорил: «Здорово, приятель, услышь мой рев».
Есть причина, по которой в магазине Body Shop нет линейки продуктов под названием «Вонючие ноги Джо». Но послушайте, я ж врач, а мы к такому привыкли: дурные запахи и застоявшиеся жидкости, выделяемые организмом, нас не волнуют.
Чаще всего.
После нескольких минут рвоты и осознания наших особых отношений я положил палец на маленькую подушечку. Это было практически в духе декаданса времен Древнего Вавилона, но чуть менее противно.
— Ты только посмотри на эту крошку, — с нежностью сказал Джо. — «Титания там любит спать порой, укачанная танцем и игрой»[93].
Ноготь на ноге врос лишь самую малость. Если бы он был менее вросшим, он бы вообще торчал, но Джо и этого хватало: даже такая степень врастания позволяла нам включить воображение. Как писал Патрик Каванах, «если щель слишком широка, через нее не пройдет ничего удивительного».
Из уважения я легонько его помассировал и дал немного антибиотиков — и что там еще? — ах да, посоветовал отдохнуть.
Возможно, это было минимальным вмешательством, но я был доволен; мы, врачи, проделываем ужасные вещи с ногтями на ногах.
Сделаете мне одолжение? Ответ: нет
GP, 30 мая 2012 г.
— Не мог бы ты сделать мне одолжение? — спросил Джо с заговорщическим видом, наклоняясь ко мне совсем близко. Он выглядел подозрительнее обычного, а это о многом говорит. Гарри Лайм[94] мог бы многому у него поучиться. Я, в свою очередь, откинулся назад: наше маленькое па-де-де было следствием уникального и неотразимого аромата Джо.
Не стоит считать меня слишком привередливым в этом отношении, просто никто никогда не приближается к Джо слишком близко. Даже на переполненном стадионе во время матча Джо будет стоять в стороне, как одинокий маленький остров.
Я никогда не обучал студентов, и моя единственная лекция для врачей-практикантов закончилась тем, что я посоветовал им отказаться от общей практики и вступить в Иностранный легион, потому что тогда они, скорее всего, укокошат меньше людей. Больше меня не приглашали. Но если бы мне дали еще один шанс, я включил бы в программу предупреждение, касающееся слов «Не могли бы вы сделать мне одолжение?».
Мы врачи и, само собой разумеется, пытаемся помочь нашим пациентам. Поэтому просьба об одолжении всегда означает: требуется нечто дополнительное, нечто большее, чем подразумевает обычное чувство долга. Какая-то уловка, ради которой необходимо выйти за рамки морали. И чем вкрадчивее спрашивают, чем больше напускают туману, чем сомнительнее заговор — тем серьезнее будет проступок.