Мандолина. Популярны среди широких слоев населения, но поскольку этот инструмент очень тих, музыкант часто носит мокрую футболку, чтобы привлечь внимание. Следствием этого являются хронические проблемы с грудной клеткой.
Это действительно странный и причудливый мир, в котором вам нужна лицензия на владение собакой, но играть на боуране может любой дурак. Однако правда ли, что мы просто избегаем личных проблем в угаре диких вечеринок и в пьяном дыму? И кто хочет остаться там, когда музыка прекратится? Должен ли я сказать песней, что люблю тебя?
Примечание: посвящается моим товарищам из паба «Дом на углу» Мэтью, Элфи, Джимми, Мэри, Филу и Клэр. Ребята, вечер вторника — время рок-н-ролла.
Во все тяжкие (с музыкой)
BMJ, 1 сентября 2001 г.
Как сказал Ларошфуко, «у нас у всех достанет сил, чтобы перенести несчастье ближнего». Однако я часто пытаюсь смягчить удар. Для этого я использую свой музыкальный дар, например напеваю «Тетя Роза мертва» на мотив «С днем рожденья тебя», или чувство юмора — «Тебе осталось жить два месяца, черт возьми, но это было в прошлом месяце, а сейчас…», или способность разыгрывать шарады, что довольно сложно, поскольку медицинские термины нельзя объяснить с помощью пантомимы. Однажды мне пришлось досрочно прекратить консультацию, так как пациент испытывал боль, и ему было не с руки услышать фразу: «У вас невероятно огромная пилонидальная киста».
Но Джо — крепкий орешек. Мы наигрывали нежные мелодии на мандолине и вистле, но тут Джо врывался с двенадцатиструнной гитарой, заглушая всех.
Мы перепробовали множество схем. Мы подстраивали его струны, чтобы они нормально звучали. Мы нанимали женщин, чтобы те с ним поболтали. Но Джо не красавец, а Ирландия — маленькая страна, и вскоре женщины закончились. Мы попытались подделать телефонные сообщения о том, что его бабушка умерла, что, как ни странно, сработало в первые три раза. Мы предложили ему попробовать другой инструмент, но это привело к Великой катастрофе с аккордеоном в 1998 году.
Поэтому наша компания решила, что Джо придется уволить. Группа была скомпрометирована, музыка и красота больше ничего не значили, и мне как человеку с медицинским образованием делегировали сообщить плохие новости.
Засунув палец в горло в изящном ирландском жесте прощания, я ушел, чтобы совершить ужасное дело.
— Мы с ребятами подумали, — начал я, — что, может быть, тебе стоит… — Но слова не шли. По-собачьи вытянутое лицо Джо было в нескольких сантиметрах от моего, и я видел немую мольбу в его глазах. Неужели его чувства, столь бесполезные, когда дело касалось музыки, подсознательно обострились, когда шашки уже были наголо?