Это мысль, которую я пытаюсь донести до своих пациентов. Меня всегда беспокоят два вида трупов, которые мы видим в гробу после продолжительной опухолевой болезни. Они кажутся либо чахоточными и истощенными, либо толстыми и раздутыми как на стероидах, но в любом случае почти неузнаваемыми. Они не похожи на людей, которыми когда-то были.
Поэтому, когда их отец, мать, сестра или друг лежат в гробу, я отвожу их в сторону и говорю: «Не запоминайте этого человека таким, какой он сейчас. Он бы этого не хотел. Не вспоминайте его больным и не печатайте для памятника или чтобы вставить в рамку на поминки последние фотографии, где у него сморщенное лицо, напряженная улыбка, а одежда висит, как будто бы она на два размера больше. Найдите его старую фотографию, вспомните его таким, каким он был раньше: здоровым, румяным, энергичным. Как прыгал через канаву в деревне, держа на руках детей. Как хохотал в толпе гостей на свадьбе. Подумайте о нем так, каким вы его хотите запомнить, каким он был на самом деле. Смерть — это всего лишь кода в конце жизни, она не делает эту жизнь менее стоящей».
* * *
Увидев фотографию Михаэля Гржимека, я подумал: «Если бы я хотел, чтобы меня запомнили, то только таким».
А потом я подумал еще: «Да, я мог бы одолеть бигмак».
Колоноскопия (1): дико неудобно
GP, 16 апреля 2009 г.
Помните старые добрые времена, когда мужчины были мужчинами, а исследования верхнего отдела желудочно-кишечного тракта что-то да значили? Когда вы только приступали к колоноскопии или готовились сделать клизму с барием и уже почти не сомневались, что удастся что-то обнаружить. Когда для этой процедуры требовалось выхлебать четыре литра помоев накануне вечером. Пациенты были благодарны: все столь неприятное и отвратительное наверняка полезно.
Я помню, как, учась в Дублинском университете, присутствовал на демонстрации первой колоноскопии в Ирландии. Какой-то хирург-карьерист провел пару недель в Америке и притащил с собой не только акцент янки, но и новомодный образ жизни.
Это был тяжелый случай. Кишечник пациента/жертвы (как врач умудрился получить согласие?) был вычищен со всей тщательностью, и аудитория ждала с нетерпением и некоторым скепсисом.
Скептицизм разросся до масштабов эпидемии, едва мы увидели размеры орудия. Все ахнули от ужаса, когда хирург вытащил предмет размером с кулак, вполне уместный в фильме ужасов. Кто-то на задних рядах упал в обморок, и его тут же радостно затоптали.
Медсестры театрально вкатили пациента, повернули на бок, и его анус расцвел перед нами темной розой, совершенно не подозревая об оказанной ему чести.