Как только эта идея возникла, аргументы — безусловно, пока еще слишком смелые — посыпались со всех сторон. А что если, подумали мы, все внутриутробное существование высших млекопитающих было всего лишь повторением формы древнего водного существования, и само рождение представляло лишь индивидуальное воспроизведение великой катастрофы, которая в период высыхания океанов, принудила многие виды животных и, разумеется, наших собственных животных предков адаптироваться к земной жизни и прежде всего отказаться от жаберного дыхания, чтобы развить органы, подходящие для дыхания воздухом? И если великому Геккелю хватило смелости сформулировать основной биогенетический закон, согласно которому эмбриональное развитие («палингенезис») кратко воспроизводит всю эволюцию вида, почему бы не сделать еще один шаг и не предположить, что развитие защитных придатков эмбриона (что всегда считалось классическим примером «ценогенеза») также таит в себе часть истории вида; историю изменения той среды, в которой жили предки, представленные в эмбриогенезе.
<…> Пока что эта гипотеза опирается на простой вывод из символов. Если допустить, что рыба в воде представляет, как во многих магических ритуалах оплодотворения, ребенка в чреве матери, и если в сновидениях мы так часто склонны интерпретировать ребенка как пениальный символ, то смысл рыбы, обозначающей пенис, и пениса, обозначающего рыбу, становится более понятным, а именно — в коитусе пенис представляет не только способ родового и дородового существования человека, но и борьбу нашего животного предка, пережившего великую катастрофу высыхания.
Эмбриология и сравнительная зоология предоставляют два веских аргумента в пользу этой гипотезы, которая, на первый взгляд, кажется слишком дерзкой. Эмбриология учит нас, что только у земных животных развиваются амниотические оболочки, содержащие амниотическую жидкость для защиты эмбриона; что касается сравнительной зоологии, она позволяет нам констатировать, что виды животных, чьи эмбрионы развиваются без амниотических оболочек (анамния), не имеют собственно совокупления, оплодотворение и развитие оплодотворенного яйца происходят вне материнского тела, чаще всего само по себе, в воде. Так, у рыб мы находим лишь несколько единичных случаев внутреннего оплодотворения; постоянная и непрерывная эволюция органа совокупления начинается только у земноводных, но этот орган достигает способности к эрекции, характерной для млекопитающих, только у некоторых рептилий. Обладание настоящими генитальными органами, развитие внутри материнского тела и выживание в великой катастрофе высыхания составляет, таким образом, неразделимую биологическую целостность; мы можем видеть здесь высшую причину символической идентичности, существующей между материнским животом, океаном и землей, с одной стороны, и между пенисом, ребенком и рыбой — с другой.