– Ханна! – Мама кладет книгу на тумбочку и пересаживается на краешек моей койки. – Как ты себя чувствуешь?
– Не знаю, – отвечаю я, стараясь прогнать туман из головы, осторожно двигаю пальцами ног и заставляю себя сесть на постели. Мышцы забиты от перенапряжения, но, похоже, я цела. – Вроде бы нормально. Что случилось? Какой сегодня день?
Сквозь занавески сочится яркий солнечный свет.
Мама встревоженно морщит лоб.
– Вчера ты попала в аварию. Неужели не помнишь?
Ее слова, как динамит, прорывают дамбу, и воспоминания несутся бурным потоком. Я отвезла Джемму на репетицию, чтобы извиниться перед Морган. Горячий румянец заливает лицо. Мы целовались в заднем ряду концертного зала. Потом вспоминаются яркие фары и огромный внедорожник, скрежет металла и холодная вода, льющаяся в окно со стороны соседнего сиденья.
Джемма!
Медицинские аппараты отчаянно пищат в такт участившемуся пульсу.
– Как Джемма? Что сейчас с ней?
– У Джеммы все будет хорошо. – Мама убирает с моих глаз волосы и кладет руку мне на плечо. – Сейчас она отдыхает. Ей почти целую ночь ногу оперировали.
Сознание заполняют крики Джеммы. И ее страх. Кровь, красящая реку, в которой мы тонули. Слез в глазах у меня столько, что мама расплывается в цветную кляксу.
– Это Охотник, – говорю я хриплым, дрожащим голосом. – Он столкнул нас с дороги. Они столкнули. Детектив и Лорен. Я их видела.
– Твоя начальница?
– Мама, она там была. Вместе с детективом. Они наблюдали за нами, сидя в ресторане на берегу. Они, кто же еще!
Значит, они столкнули нас с моста, а потом вернулись убедиться, что задача выполнена.
Мать качает головой.
– Лорен позвонила нам и рассказала о случившемся. У них с детективом было свидание. Они заказывали ужин, когда твоя машина упала в реку. – Мама содрогается. В глазах у нее блестят невыплаканные слезы. – Это не их рук дело.
– Но…
– Ханна, это не их рук дело, – повторяет она. – Охотника мы найдем, обещаю. Папа сейчас в полиции: добивается гарантий, что расследование будет проведено, но бережет при этом тайну ковена. – Мама целует меня в лоб и встает с койки. – Я должна кое о чем тебя спросить.
– О чем?
– Джемма в курсе? – Мать испытующе заглядывает мне в глаза.
Глупый кардиомонитор отмечает страх, ускоряющий пульс. Никто не должен знать, что действительно заметила Джемма в тот момент.
– Нет, не в курсе. Она потеряла сознание, когда машина упала в воду.
Мама шумно выдыхает.
– Вот и отлично. Одной проблемой меньше.
Чувство вины вонзает острые когти в грудь, аккурат между ребрами. Подруга пострадала из-за меня. А если кто-то каким-то образом догадается о том, что именно стало известно Джемме, будет еще хуже. Я машинально тянусь к телефону, чтобы отправить ей эсэмэску, но вспоминаю, что он в автомобиле, то есть покоится на дне реки.