– Ханна, сядь. Ты вконец себя загонишь. – Морган трет виски, словно голова кружится и у нее. – Доктор выйдет к нам, как только появятся новости.
– Знаю. – Я замедляю шаги и впервые за несколько часов останавливаюсь. – Тебе не обязательно здесь находиться. Со мной все будет в порядке.
Морган смотрит на ладони, потом на меня.
– Я хочу быть рядом с тобой.
Падаю на стул рядом со своей девушкой и тянусь к ее руке. Морган переплетает пальцы с моими, и я, в конце концов, чувствую крепкую связь с реальностью. Возле меня – человек, который не позволит мне уплыть в сюрность.
– Что же делать?
Морган задумчиво растирает мое запястье большим пальцем.
– Разбираться с этой ситуацией шаг за шагом.
Невеселый смешок застревает в горле.
– Если бы я понимала, что это за шаги, может, и попробовала бы.
– Первым шагом было связаться с мамой. Ты его уже сделала. Кому-то еще из родственников позвонить нужно?
Я качаю головой.
– Ни у мамы, ни у отца нет братьев и сестер.
Следует позвонить бабушке, но я не смогу, потому что разревусь и выложу наши секреты приемному покою. А если выйду на улицу, то рискую пропустить новости о папе.
В душе кипит горький гнев. Совет должен защищать нас. Весь смысл его существования в том, чтобы оберегать нас.
Он не справился.
Я не намерена ждать Арчера. И не хочу ждать, когда Совет утвердит оптимальный план действий. С меня хватит.
Я разыщу Охотника и заставлю заплатить за содеянное.
– Ханна, что с тобой?
– А тебе не ясно?! – огрызаюсь я, изливая на Морган свою обиду.
Она смотрит на меня так, словно пытается разглядеть ответ на какой-то вопрос, и не знает, как относиться к увиденному.
– Ханна! – Вслед за возгласом Джеммы раздается скрип костылей.
Джемма заходит в приемный покой и обводит помещение взглядом.
– Ханна!
Я встаю и направляюсь к подруге.
– Я здесь!
Джемма пробирается сквозь толпу посетителей, бросает костыли и порывисто меня обнимает. По щекам у меня текут слезы. Я жадно вглядываюсь в родное лицо. Наконец рядом человек, который меня поймет. Джемме наверняка ясно, насколько все плохо.
– Как он себя чувствует? – спрашивает Джемма, вытирая мне слезы большими пальцами.
– Не знаю. Доктора ничего не говорят. Мама застряла в пробке, мой дом сгорел, не осталось ни одежды, ничего вообще.
Я выдаю ей всю историю: как мы Морган ехали за пожарными машинами, как спасатель вынес папу из пламени.
– Ханна, не бойся, все образуется. – Джемма крепко обнимает меня и шепчет на ухо: – Думаешь, это Сама-Знаешь-Кто?
Она имеет в виду Охотника.
Я киваю.
К нам подходит Морган. Судя по вскинутым бровям, она хочет что-то спросить, но наши перешептывания ее не интересуют.