— Стойте! — замерла Смирение, подняв руку.
Мама застыла, Любовь повторила за ней. Впереди Благородство сидел в шезлонге воле своего фургона. Любовь слышала паническое дыхание мамы и сестры. Чуяла запах их страха. Она улыбнулась. Возможно, в итоге ей не потребуется рука помощи. Может, судьба на ее стороне.
— Все в порядке, — прошептала Смирение, — он спит. Сюда.
Она поспешила вперед, и они последовали.
— Верность и Старание встретятся с нами у микроавтобуса? — спросила Любовь.
Мама кивнула и взяла Любовь за руку, глядя на нее с самой широкой улыбкой за много лет. В ее глазах блестели слезы.
— Я люблю тебя, Любовь. Я знаю, что недостаточно показывала это, но я люблю. Очень люблю.
Любовь ощутила, как что-то внутри екнуло, всего на секунду, и пропало.
— Я тоже люблю тебя, мама, — на автомате отозвалась она.
Держась за руки, они торопливо шли между фургонами, а последние пятьдесят ярдов до микроавтобуса пробежали. Мама оглянулась на ферму, стиснула зубы и повернулась обратно к машине. Подняла руку и помахала девочкам ключами.
— Верность и Старание будут в любую секунду. Потом мы уедем и сможем сказать «сайонара» этому ужасному месту.
Ночь была жаркой и неподвижной, в воздухе ни звука. Смирение облегченно выдохнула, и мама улыбнулась ей. В следующую секунду позади микроавтобуса раздался скрип. Как будто кто-то провел ногтями по металлу.
Мама и Смирение отпрянули, как от удара. В воздухе запахло страхом. Они оглядывались по сторонам, лихорадочно пытаясь определить источник странного звука.
Из-за микроавтобуса вышел Усердие. Любовь улыбнулась: он играет свою роль. Теперь им не уехать, он мешает их побегу. Она бросила взгляд на сестру и проглотила желание захихикать от потрясенного выражения лица Смирения.
Беззаботно прислонившись к водительской двери, Усердие присвистнул, глядя на маму. Смирение ахнула и отскочила назад, наступив Любови на ногу. Любовь постаралась не поморщиться, когда сестра взяла ее за руку. Мама крепче сжала ее другую ладонь.
— Очень хорошо выглядишь сегодня, Милость, — сказал Усердие, обводя взглядом мамино тело, по больше части скрытое темнотой.
— Где Верность? Что ты с ней сделал? — спросила мама. Ее голос звучал ровно, но Любовь чувствовала, как дрожит ее рука.
— В постели, крепко спит, — он отошел от микроавтобуса, — как хорошая девочка, как я ей велел.
— С ней все хорошо?
Усердие поднял брови, изображая невинность:
— А почему нет?
— Потому что ты злобный козел, который любит бить женщин, вот почему, — сказала Смирение.
Он прижал руки к груди:
— Какие обидные слова. Какая ложь. Тебе надо вымыть ее рот с мылом, Милость.