В лице Евгении Николаевны Давид Абрамович и получил свой душевный «тыл». Умеющая жить семьей, не уходя лишь в семью, она всегда отдавала безусловный приоритет интересам мужа, обеспечивала ему то внутреннее равновесие, без которого он вряд ли смог бы с такой отдачей трудиться над огромной важности задачами государственного значения.
В 1951 году Давид Абрамович впервые стал лауреатом Сталинской премии, и в том же году у Фишманов родилась дочь Нина.
Жизнь продолжалась.
Вместе с делами житейскими надо было заниматься новыми профессиональными проблемами, и они всегда преобладали. Тогда жили, чтобы работать, а не работали, чтобы жить.
В 2008 году в РФЯЦ-ВНИИЭФ вышла в свет книга воспоминаний ветеранов оружейной работы «То время уходит в историю» с посвящением: «Конструкторам и исследователям КБ-1, которые самоотверженным трудом создавали ядерный щит Родины». Вот в эти четыре слова — «создание ядерного щита Родины» и укладываются те годы жизни Фишмана и его товарищей. Причем коллектив, которому посвящена книга, жил жизнью, как думали сами зарядчики, простой, обычной, а на поверку оказалось — легендарной.
Работали ежедневно до 9-10 часов вечера, а бывало — и круглые сутки. В рабочие комнаты запросто заходили Сахаров, Зельдович, бывал и сам «ЮБ» Харитон. Когда время поджимало, «ЮБ» мог поставить свою подпись на ватмане сборочного чертежа, где пока была проведена лишь… одна «особо важная» осевая линия.
Этот эпизод описан в упомянутой выше книге и относится к одной из испытательных «сессий» начала 60-х годов. Конструкторы срочно «гнали» тогда рабочие чертежи заряда, который так же срочно изготавливал завод № 1 для отправки на полигон. Поздним вечером в рабочей комнате неожиданно появился сам директор КБ-11 Борис Глебович Музруков, спросил, как дела, готовы ли чертежи и все ли в них верно? Получив в ответ «да», свернул чертежи, сказал: «За остальными зайду после полуночи» — и удалился. Ночью он действительно зашел опять и забрал новую порцию чертежей, пояснив: «Так будет быстрее».
К утру оставалось сделать только сборочный чертеж, и тут в комнату вошли Харитон, Сахаров, Негин и Фишман. Выяснили, как идут дела, обсудили — уже в который раз — компоновку. На кульмане закреплен большой лист пергаментной кальки, на листе пока начерчены лишь рамка и в нижнем правом углу «основная надпись», где указаны индекс и название чертежа, масштаб и т. п., а также имеются графы для подписей разработчиков. Главные утверждающие подписи ставят на самом поле чертежа.
Харитон озадачен — в 10 утра важное совещание, а как быть с утверждающими подписями Научного руководителя КБ-11 Ю.Б. Харитона, Главного конструктора КБ-1 Е.А. Негина, ведущего теоретика по заряду А.Д. Сахарова и Первого заместителя Главного конструктора Д.А. Фишмана? Все они должны быть на совещании, а чертеж должен быть на заводе к 12 часам дня.