Двор обезлюдел, обескошатил и затих на некоторое время.
Кота не было три дня, и я уже смирился, что не увижу его больше. Аллигархтора тоже не было, видать, и он с чем-то смирился.
В понедельник вечером я возвращался с работы. Улица была раскопана стараниями вечных ремонтников. Чтобы попасть во двор, нужно было обойти едва ли не весь дом. По дну свежевырытой траншеи пролегало несколько труб канализация или водопровод — бог весть — и тянулся здоровенный, толщиной с ногу кабель. По таким монстрам в конце девятнадцатого века подавалось электричество в избранные дома. Наш дом был среди избранных и, спустя век с четвертью, кабель исправно функционировал.
К началу империалистической войны кабель назвали подводным и прекратили использовать в гражданском строительстве. Теперь его укладывали на дно рек и озёр. Говорят, Кронштадт до сих пор снабжается электроэнергией по бронированному кабелю. Точно не знаю, я на дно Маркизовой лужи не нырял. Сверху древний кабель покрывает стальная лента, под которой проходит свинцовая рубашка сантиметровой толщины, а уже под ней несколько многожильных медных проводов. Такой кабель рассчитан на вечность, минувшее столетие ничуть ему не повредило, и даже сборщики металла не умеют к нему подступиться.
Я шёл вдоль рва, и мне почудился треск, напоминающий звук электросварки. Неужто какой-то охотник за цветным металлом таки добрался до свинцовой рубашки и режет кабель?
Я шагнул к краю, прищурив глаза, чтобы не обжечь их вспышкой.
На дне раскопа я увидел Кота. Он с урчанием грыз стальную оплётку, с аппетитом отрывая куски свинца, и в скором времени должен был добраться до медных жил. С таким примерно остервенением обычный изголодавшийся кот жрал бы длиннейшую сосиску. Только длины в этой сосиске было, не знаю, сколько километров, и фарш из свинца, меди и битума у нормального кота аппетита бы не вызвал.
— Кот… — позвал было я, но в этот момент Кот добрался до сладкого электротока. Треск разряда, облако дыма под цвет котовьей шкуры, а затем яростное сияние Вольтовой дуги. На недолгий срок в раскопе объявился огненный образ Кота. Электрический разряд облегал его от кончика морды до хвоста. Но я знал, что вреда Коту не будет, всё происходит, как и должно быть.
Последний затихающий треск, электрическая дуга погасла. Лужица расплавленного свинца подёрнулась твердеющей пленкой. Хлопья сажи, обожжённые осколки кирпича и никаких следов сгинувшего Кота.
— Кот, — позвал я, — ты не уходи надолго. Здесь для тебя ещё много дела.
Весь микрорайон, да и не он один, был обесточен в результате небывалого замыкания. Высоковольтный кабель, а столетних предохранителей то ли не оказалось, то ли они пережили себя. На улице и в домах властвовала тьма.