— Больше ты там не окажешься, — пообещал Кей. — Только нужно понять, какой смысл…
— Да уж, какой смысл, — она хмыкнула. — Я хотела бы вырваться из этого города, а не возвращаться в него. Теперь я даже не знаю, где именно мне нужно уехать.
— Нет, уехать не поможет, — Кей пробарабанил пальцами по столу. — Тебе нужна дверь.
— Дверь?
— Да.
— Что за дверь?
— В иной мир, — Кей улыбнулся. — Прочь отсюда.
Лисбет спрятала лицо в ладонях, но ей так хотелось поверить, что она кивнула.
— Хорошо, мне нужна дверь.
— Я открою, — и Кей встал из-за стола, протягивая ей руку. Лисбет уцепилась за горячие пальцы.
Кей проводил её в гостиную и кивнул, словно приглашая увидеть то, чего нет. Лисбет недоверчиво всмотрелась в пустое пространство, но вопреки её сомнениям в воздухе проступили очертания двери. Кей повернул ручку и отступил на шаг.
— Мы увидимся? — спросила Лисбет напоследок.
— Обязательно, но не на мосту, — засмеялся Кей. Тогда она перешагнула порог.
* * *
Шёл дождь.
Кей поднял воротник плаща и вышел из подъезда. Серая хмарь и не думала исчезать, ливень не собирался прекращаться. Но Кей знал, что на одном из перекрёстков застыл в очередной раз новый заблудившийся, новый привязанный. Он торопился найти его, взять за руку, выпустить.
В этом мире-клетке он был единственным ключом…
Неровный болезненный свет проникал в комнату через окно, расположенное высоко, под самым потолком. Луч рассекал воздух вверху, высвечивал один из углов, будто оставляя там ожог, и казалось, что скоро стены вздрогнут, что раздастся стон.
Брэйв открыл глаза и вздохнул. Он задремал здесь, потому что только в этой комнате было сухо. В другой части дома повсюду разрослась плесень и сырость была такая, что воздух едва ли не превращался во влагу.
Он пришёл сюда в поисках укрытия. Разрушенный город привлёк его, увёл с дороги, но среди ночи на него обрушился ливень, и Брэйв не особенно выбирал, куда спрятаться.
Пошевелившись, он убедился, что ничего страшного за ночь не случилось. Он скитался уже десяток лет и знал, что сны порой уносят в совсем другие миры. Кто-то говорил, что в нём живёт талант странника, но он не верил. Он никогда не видел дверей, и дорога с ним не говорила. Он просто выбрал скитаться и каким-то образом остался неизменным — казался всем тем же мальчишкой четырнадцати лет.
Иногда — когда было особенно холодно или хотелось есть — он предполагал, что десять лет назад умер. Ему нравилось размышлять, почему и отчего так случилось, пока наконец желудок не убеждал его, что мёртвые не могут так отчаянно жаждать хотя бы кусочек хлеба.