— Ты ведь и сам можешь догадаться, зачем мы здесь. Ты действительно соображаешь быстрее остальных. Ты сразу замечаешь самую суть, хотя не всегда хочешь в этом признаваться даже самому себе.
Саша вдохнул поглубже несколько раз. Да, определенно стало легче, только озноб пробирает, и холодно теперь в мокрой от пота рубашке.
— Ладно. Давай поиграем в угадайку. Если бы ты хотел меня убить, ты бы уже это сделал, кто тебе помешает? Если бы ты хотел взять меня в заложники, то не стал бы тратить время на разговоры, заложник нужен не для этого. Ты хочешь от меня чего-то добиться. Договориться о чем-то.
— Да, так, — Великовский кивнул. — Точнее, я хочу, чтобы ты все понял сам. Ты уже на краю этого понимания, надо только сделать еще один шаг. Я тебе помогу. Ты очень правильный, Саша. Ты все делаешь так, как положено, ты стараешься, прилагаешь усилия, никого не винишь в своих неудачах, кроме себя самого. Ты идешь всем навстречу, ты уступаешь, ты хочешь быть полезным, поддерживать, помогать. Ты ищешь свое место в этом мире — пусть оно будет скромным, но заслуженным, заработанным и по-честному твоим. Сколько лет ты так живешь на свете? Не отвечай. Я знаю, и ты знаешь. И как твои успехи? Ты далеко продвинулся, достиг желаемого или хотя бы приблизился к нему? Не отвечай. Ты сейчас дальше от него, чем когда бы то ни было, хотя вроде бы шел вперед изо всех сил. Ты очень старался. И если бы в мире была справедливость и хоть какой-то смысл, то ты был бы вознагражден. Но мир устроен иначе, и тебе его не изменить.
— Допустим, — голос опять не слушался, словно он долго молчал и разучился говорить. — Допустим, все так и есть. Тебе-то что до этого?
— У меня есть для тебя ответ. Решение. Оно и у тебя есть, совсем близко, только руку протяни… Но ты от него отворачиваешься. Ты пытаешься стать тем, чем стать не можешь. А ведь в тебе есть настоящая сила, подлинный дар, и ты даже знаешь о нем, и ты умеешь им пользоваться, и только он — залог твоего счастья и свободы. То, что ты называешь своей суперспособностью. Твой настоящий голос. Он не имеет ничего общего с оперой, с этим пыльным и усталым курьезом, за который ты по привычке продолжаешь цепляться, не замечая, что он тянет тебя на дно. Твое место не там. Это не твое.
— А что мое? Разрушать? Какой в этом смысл?
— Это твоя ошибка: ты во всем ищешь смысл. Но смысл — это лишь выдумка скучающего ума. Оковы, которые вы добровольно на себя надеваете. Много ли смысла в оперных сюжетах? Их герои нелепы, страсти ненатуральны, сплошные рояли в кустах и боги из машины… А солнце просто светит, само для себя. И погаснет вовсе не для того, чтобы кто-то нашел в этом какой-то смысл. Отпусти самого себя на свободу. Цепи, сковывающие тебя, сделаны из бумаги, ты разорвешь их в одно мгновение, как только захочешь.