— Всем нам?
— Тебе. Не все способны ею воспользоваться, не все даже понимают, что это такое. Ты — понимаешь. И ты всегда сопротивлялся, с самого начала, но делал это подсознательно и вслепую. А действовать надо иначе. Пока ты от него не избавишься, ничего не изменится.
— Избавиться от него — это значит… убить?
— Не беспокойся, его нельзя по-настоящему убить.
— Сёму — можно.
— Даже если так, что с того? Ну, он убил Великашу… и что? Смотри!
Великовский взял его за руку. Ладонь у него была теплой, гораздо теплее, чем у Саши, и рукопожатие было знакомым, неожиданно энергичным. Да, он был вполне живым, и даже голос стал, как прежде, звонким и раздражающим.
— Это не убийство, — повторил Великовский и выпустил его пальцы из своих. — Но ты можешь его развоплотить. Вытолкнуть за пределы мира. Сбросить его власть. Это даже мне нелегко в моем нынешнем состоянии, а тебе вполне под силу. Ты действительно очень многое можешь, гораздо больше, чем сам думаешь.
— Это не то, чего я хотел.
— Это именно оно. Просто подожди немного. Если не хочешь слушать меня, то прислушайся к внутреннему голосу — и сам убедишься.
— Я не могу предать друга.
— Он тебе не друг и никогда им не был. Он не способен к дружбе по своей природе. Как и я. Но я говорю об этом честно и не набиваюсь тебе в друзья. Ты никогда не задумывался, зачем вы вообще ему нужны? Задумывался, я знаю, и не нашел ответа. А ответ прост — низачем. Вы ему не нужны. Он не держится за вас. Сегодня вы, завтра другие, какая разница? Вы для него — бабочки-однодневки, чья жизнь закончится раньше, чем возникнет хотя бы намек на привязанность с его стороны. Ему нет до вас дела. Вера больна и скоро умрет, ты знаешь об этом?
— Что?..
— Ага, они тебе не сказали. Но ты должен был заметить, как она похудела. Ей осталось недолго. Поэтому она спешит дописать мемуары и все такое. Он мог бы ее спасти, но… зачем? Он не станет вмешиваться в ход событий, даже ради нее. А ведь они знакомы много лет, и она считает его своим другом.
— Ты беспокоишься о Вере? Ты?! Ты хотел ее убить! А Сёма спас ее тогда. Думаешь, я могу об этом забыть?
— Не сомневаюсь, что ты помнишь. Но вот знаешь ты про это не все. Я не мог ее убить таким образом. Я, собственно, никого не могу убить, пока я здесь, среди людей, в облике человека. Точнее, могу, если выстрелю из пистолета, ударю ножом, собью автомобилем… ну, короче, как любой другой человек. Ничего сверхъестественного. То, что ты тогда увидел… это был морок. Мне не нужна была ее смерть. И твоя, и Вани. Иначе бы я не медлил, ты ведь понимаешь.