Наутро после первого представления он с большим интересом выслушал рассказ Полины о том, как все прошло.
— Реально никто не ожидал, что Сёма прямо на тебя упадет с балкона! Со мной рядом какая-то тетенька сидела, она прямо взвизгнула, ты не слышал? А Сёма, когда тебя тащил на себе, по-настоящему ругался? А Ваня! Мне, знаешь, впервые было жалко Оттавио. Ну он же не виноват, что он такой хороший! А еще так страшно было в конце первого действия, когда они сражаются на шпагах, и Дон Жуан его как бы пронзает, и тут затемнение… Если б я не знала, что Оттавио доживет до финала, я бы прямо испугалась. А за мной сидели какие-то дурочки, все хихикали и перешептывались, что Оттавио тайно влюблен в Дон Жуана. Я терпела, терпела — и не выдержала. В антракте повернулась к ним и говорю: «Ну как вам не стыдно! Вроде взрослые люди, понимающие, и такие глупости, да еще на весь зал… Ясно же, что в Дон Жуана тайно влюблен Лепорелло!»
— Хорошо, что Сундуков вас не слышал. Понимающих людей.
— Ой… — Полина на мгновение замолчала, запоздало испугавшись. — Нет, вроде не слышал, он далеко от нас сидел. Вообще он славный, я его по твоим рассказам совсем другим представляла. А кто Вере такие шикарные розы подарил, не знаешь? А Люша слова перепутала, да? Или почему они там засмеялись? И знаешь, по-моему, тебе больше всех хлопали! Ну, может, Сёме еще. И Вере. А девчонки, которые сзади сидели, тебе три раза «браво» кричали. Кажется, моя версия им понравилась!
Что ж, судя по рассказу Полины, все получилось действительно неплохо. Это приободрило Сашу, и второй спектакль дался ему легче. А третий наконец принес настоящее самозабвение и удовлетворение, и было страшно и весело все время, и Сёма был в хорошем настроении, ничего им не мешало, ничего их не ограничивало, и голос был послушным, и оркестр ловил каждый их вздох, и все кругом подчинялось им и жило вместе с ними. И к финалу он не отяжелел от усталости, напротив, был весь наполнен легкостью и светом и готов оторваться от земли. И за занавесом все они даже ничего не говорили друг другу и не поздравляли с успехом, а только смеялись, встречаясь взглядами. И зрители, покидая зал, тоже смеялись и переглядывались, и никто не смог бы внятно объяснить, что их так развеселило.
Приехав домой и съев праздничный ужин, приготовленный Полиной, Саша полез за телефоном, чтобы отключить будильник и проспать завтра до обеда… и обнаружил, что телефона нет. Он остался в гримерке на тумбочке, куда Саша положил его, отправляясь в душ после спектакля. Потом к нему кто-то поминутно стучал в дверь, его поздравляли, торопили, звали выпить, и про телефон с отключенным звонком он так и не вспомнил.