Лия, закусив губу, медленно кивнула.
— Я буду рожать ребёнка с двенадцатилетним ребёнком, — почти по слогам проговорила она. — А если что-то пойдёт не так?
— Я оставлю вам инструменты, медикаменты и расскажу, что примерно надо делать, — ровным голосом ответил Док, сам ужасаясь тому, что говорит. — Здесь вы в безопасности. Оружие мы вам тоже оставим. Мы вернёмся. Вернёмся ещё до того, как ты родишь. Обещаю.
Это было полным бредом, в отчаянии подумал он.
— Знаете, — вдруг проговорил Ярик, уставившись на него, — я их чую. Маму и Джуса. Как будто открылся какой-то канал. Не вижу и не слышу, а… не знаю, как объяснить. Да, будто это запах. Запах их мыслей. Это же он меня предупредил, чтобы я убегал. Джус.
— Тогда где они сейчас? — быстро спросил Док. — Их не пересадили в вертолёт или ещё куда?
Ярик на миг зажмурился.
— Нет, — выдохнул он, открывая глаза. — Они едут.
Джип Серьга заправлял недавно. Они выехали со двора, и ворота закрылись за ними.
Док приказал себе не думать о Лие и Ярике, словно эта за хлопнувшаяся створка наглухо отсекла их с Серьгой от оставшихся в доме. Может быть, они выживут. Может быть, Лие удастся благополучно родить. Может быть, они там втроём будут жить, поживать и добра наживать… когда и если никто к ним не вернётся. На это всё-таки оставались какие-то шансы. Пусть и призрачные.
А вот у Дока и Серьги шансы были вовсе в минусе.
— Есть мушкетёры? — бледно усмехнулся Док, повернувшись к Серьге, который сосредоточенно вёл машину, лавируя между брошенными, застывшими на обочинах, съехавшими в кювет чужими автомобилями.
— Эти двое, Вера и мелкий, — процедил тот, не поворачиваясь, — во-первых, наши, как ни верти. Не можем же мы их взять и гадам отдать, как будто так и надо. Во-вторых, они — что-то настолько ценное, что и представить нельзя. Мы должны выяснить, почему те падлы за ними охотились. И… возможно, у них в кузове есть ещё такие же. Хотя нет, — оборвал он себя, — Ярик бы сказал. Он же всё чуял.
— Если они едут к Старомосковску, — обронил Док, напряжённо вспоминая карту, — есть просёлочная дорога. Мы сядем им на хвост. За заправкой свернёшь налево, там увидишь, где. Эти сволочи не местные, они не знают. Моя жена всегда ездила по этой дороге. Господи, я тогда даже машину бросил водить, берёг руки. Руки хирурга.
Он задумчиво пошевелил исцарапанными, в мозолях, пальцами. На работу его обычно отвозила Ветка, она же забирала. Она и показала ему эту дорогу, прекрасно здесь ориентируясь. «Разведчица, партизанка Лара», — поддразнивал он её, а она в ответ гордо напоминала, что-де родом из Белоруссии, а все бульбаши по крови — партизаны. Ветка, наверное, была бы сейчас здесь как рыба в воде.