Крышка чугунка мерно постукивала, выпуская густые клубы мясного пара. Яна остервенело вязала, ковыряя спицами пальцы, и старалась не замечать сиплого храпа Якова за занавеской. Как хорошо, что одного гуся она не отдала этому горе-торгашу! Как у него рука только поднялась пропить все деньги?
Яна вздохнула, плечи устало ссутулились. Она бросила короткий взгляд через плечо — из-за шторы выглядывала пятка в штопаном носке. Яна вспомнила, как пришивала эту заплатку и слабо улыбнулась. Глупый Яков. Ведь когда-то все было не так. Вместо ссор — трепет ресниц, вместо похлебки — цветы с заливных лугов Влтавы. И танцы, танцы до рассвета, до утра. Они хохотали в голос. И им принадлежал весь мир.
Ради мужа Яна забыла танцы, забыла зуд в ногах и жажду сердце, легкость и свободу — всю себя отдала, чтобы стать хорошей хозяйкой. Всю себя отдала ради уюта, дома. Ради мужа. И что теперь?..
Яков застонал, перевернулся набок и открыл глаза.
— Проснулся? — Яна тут же прогнала сладкую улыбку воспоминаний и нахмурилась. — И как ты мне объяснишь? Приполз под утро!
— Тише, милая, тише…
— Милая?! — она поднялась и уперла руки в бока.
— Послушай, я удачно продал гусей…
— И потому так напился?
— Я почти не пил, я…
— Почти!.. — Яна опустилась обратно на стул и обхватила руками голову.
— Я возвращался домой, но на Озерове я повстречал… девушку…
— Девушку? — недоверчиво прищурилась Яна.
— Тоненькая, точно прутик, волосы до пояса черные и бубенцы. Она так плясала, плясала!.. Я подошел, что заколдованный, а она схватила меня за плечи — и я не мог вырваться до самого рассвета! Чуть в могилу не свела, чертовка!
— Чертовка! — ухмыльнулась Яна, а горло сжалось болезненным спазмом.
— А потом… она исчезла. И вместе с ней — все мои вещи. Я не хотел, я не знал, я не понял, что это было, я…
— Дурень ты, вот ты кто! — Яна сняла чугунок с огня, накинула шаль и вышла наружу, не в силах смотреть Якову в глаза.
Слезы стягивали обветренные щеки и стыли горечью на губах. Яна шла, не разбирая дороги, слово хотела отыскать вчерашний день. Да только все проскальзывал он сквозь сжатые пальцы. Мелькали дома, домишки и огороды, а Яна все бежала, бежала от самой себя. Когда они успели все растерять? Куда ушло беззаботное счастье? Когда муж заделался пьяницей и лгуном?
Чертовка! Девушка! Нашел себе молодку и спустил на не все деньги! Да еще и жене рассказал, дурень! Ему бы только пить да гулять, а как же она? Она же всю себя ему отдала!
Нога попала в щель между камней брусчатки, и Яна едва не растянулась плашмя. Оглядевшись, она поняла, что попала на ту самую злополучную улицу. Покосившаяся вывеска, старый порог, несколько домов, а вокруг — огороды. Надо же было Якову такое выдумать? Где он только нашел окаянную!