Мотался по делам в город, быстро, быстро. Возвращаюсь. Водитель такси, мужчина за тридцать, интеллигентного вида. Называю адрес.
– Знаю. Вы в каком корпусе?
– В главном, второй этаж.
– Я там был.
– Это женский.
– Дочка лежала, старшая школьница, мы из Перми. Сделали операцию, вроде, нормально. Велели показаться через полгода и повторить. Приехали. Назначили время. Я спрашиваю: «А КТ, МРТ и прочее?» Отвечают: «Мы вас оперировали, всё знаем. Ни к чему лишние обследования». Я забрал дочку, занял денег, полетели в Израиль. Сделали. Прошло два года – рецидива нет.
– Почему сейчас в Питере?
– Долг отрабатываю.
– Кто делал?
– Профессор…
Проклинаю себя. Наше мы. Что в нём делает моё «я» – ничего. Иду к начмеду. Напротив кабинета два стула, а говорят, – важный чин. Сидит неприметная женщина в очках, не знает куда девать руки и свои проблемы.
– К начмеду? – Да. – У себя? – Нет. – Давно ждёте? – Да.
Сажусь. Минут десять она их выплёскивает, молча слушаю и ухожу. У нас свои процедуры. Возвращаюсь, место занято седовласой. «Ваше заняла?» – «Тут нет понятия „моё“». Первая продолжает жестикулировать, нашёлся тот, кто может не перебивать и даже ответить. Обычно руки являются веским доказательством в мужском разговоре. На коленях у седовласой они лежат убедительно, с неожиданно ярким маникюром – перевес налицо. О чём здесь можно говорить – о чём угодно. В больнице особенно чувствуешь одиночество и осознаёшь, как не хватает внимания и поддержки. Посетители приходят и уходят, а ты остаёшься, это дом. Если повезёт, то гостеприимный. Хорошо, если рядом будет «седовласая». И ещё много «если», из которых главное – врач.
Подошёл. «Вы на каталке приехали? Заходите». Излагаю ситуацию:
– В первый приезд у нас даже палата была оплачена за послеоперационный период. Я не про деньги – чёрт с ними. Что нам делать?
– Разберусь.
Видел их вместе с профессором. Ну, думаю, зашевелятся.
Теперь бегаю за начмедом. На следующий день поймал, сижу в его кабинете.
– Что вы от меня-то хотите?
– Чтобы жену лечили, как в направлении указано.
Выхожу. Помочь он не может… разве стульев добавит. Сидят те же. Седовласая продолжает согласно кивать головой. Так и будет делать, пока вокруг больные. Собственный опыт научил сочувствовать, тогда становится легче.
– Начмед сказал, что определились с лечением, уточняют детали, – не глядя в глаза Ире, вру я.
– Забери свою подушку, тебе неудобно.
– У меня… остеохондроз шейного отдела. Рекомендовали периодически спать без неё – сочиняю дальше.
– Ты мне не говорил.
– Не хотел расстраивать. Сейчас совпало: и тебе удобно, и мне.