— Давай, — Иван Леонидович кивнул Фёдору-первому. — Как я учил, так и делай.
— Не переживай, боярин, так как два пальца об асфальт.
— Что? — вскинулся на явный анахронизм Иван.
— Справлюсь, говорю, — пояснил ополченец. — Дело нехитрое.
Обоз продолжил путь только к следующему полудню, когда отчаявшийся маэстро Датини изменил своим принципам и отлупил палкой каганского сотника, сыто рыгавшего в ответ на просьбы ускорить сборы. Удивительное дело, после побоев кочевники вскочили на коней почти мгновенно, а во взгляде их побитого командира стало проглядывать неподдельное уважение. Потом палку пришлось применить к возчикам-литвинам, непростительно долго запрягающим волов. Но всё-таки выехали.
Вообще-то в других обстоятельствах старый артиллерист только порадовался бы задержке и никуда не торопился, но его подстёгивала мысль о коварной экономии Великого Князя Литовского. Вдруг Казимир в самом деле решил не платить под предлогом опоздания? С него станется…
— Смотри, Франческо, смотри! — вдруг заорал Лянге.
— Что случилось, Иоганн, ты опять увидел дьявола?
— Нет, — севшим голосом ответил саксонец. — Это не дьявол, это гораздо хуже.
Маэстро вгляделся в едва заметные дымки, поднимающиеся с опушки леса, и пожал плечами:
— Ничего страшного, кто-то готовит обед.
Иоганн не ответил. Он спрыгнул с воза и нырнул в ближайшую канаву, распугав головастиков, а от леса к обозу полетели горящие стрелы, оставляя в небе дымные следы.
— Вот же старая кошёлка, твою мать два раза за ногу с присвистом в центр мирового равновесия и якорь в задницу! — на языке московитов выругалась поросшая травой кочка на обочине дороги, и тоже бросилась наутёк.
— Сеньоры, что происходит? Кто балуется с огнём? — удивился маэстро Датини.
И вместо ответа грохнул оглушительный взрыв.
Если Ивана отправили на перехват подходящего к Казимиру подкрепления без споров, то вопрос о противодействии тверскому князю решался подбрасыванием монетки. Генерал хотел лично пойти на Шемяку, мотивируя тем, что с детства не любит всех скульпторов вообще, а к Ивану Шемякину испытывает личную неприязнь.
— Это другой Шемяка, — безуспешно пытался объяснить Андрей Михайлович. — Коля, у тебя два высших образования и Академия Генштаба, и ты…
— Я не гуманитарий, и в такие тонкости не вдаюсь, — последовал ответ. — Ну что, идёшь на тверского князя?
— Чёрт с тобой, уговорил, — вздохнул Самарин. — Филина возьмёшь?
— Как же без специалиста по местному населению? Конечно, возьму.
А вот Вадима Кукушкина, несмотря на все его требования и стремление удивить мир подвигами, оставили караулить лодку и раненого гонца. Автомат, правда, выдали, но запретили ввязываться в неприятности по собственной инициативе. Троих дружинников, сопровождавших московского посланца, тоже не взяли, а чтобы не обидеть недоверием, преподнесли это как охрану ценнейшего и учёнейшего лекаря-боярина, способного поставить на ноги даже смертельно раненого человека. Да те и сами не горели желанием куда-то идти и с кем-то воевать.