— Тоже жалею, что ты не на колу сдохнешь, Фёдор Юрьевич. Великий Князь бы тебя…
— А нету более твоего князя, холоп ты безродный! На Москве Шемяка крепко сидит, а Василия Васильевича поди вороны доедают.
— Врёшь! Шуйские завсегда бляжьим словом известны.
— Эка ты взбеленился, боярич Кутузов… Да толку от твоей злости…
— Говори, сучий потрох! — Дионисий пнул Шуйского в затянутый кольчугой бок. — Всё как есть говори!
Фёдор Юрьевич скрипнул зубами, пережидая вспышку боли, и оскалился в усмешке:
— И скажу. Перед смертью не блядословят. Удавил князь Димитрий твоего Василия вместе с его семейством. Как погоня побитая вернулась, так и послал грамотки с наказом в Углич да Чухлому верным людишкам.
— Врёшь! — опять крикнул Дионисий.
— Зато латиняне твои всегда правду говорят, да?
— Какие латиняне?
— Кто же ещё мог на Клязьме с огненным боем быть? И провались ты в ад, холоп!
Князь Шуйский вздрогнул и затих, но злорадная усмешка с его лица не пропала и после смерти.
— Выпей, легче станет, — Андрей Михайлович протянул плоскую карманную фляжку.
— Не нужно, — отказался Дионисий.
— Пей, кому говорят!
— Соврал же Шуйский… Ведь правда же, боярин?
— Я не за упокой князя предлагаю, — помотал головой Самарин и указал на бушующий за стенами пожар. — Город давай помянем.
Они выбрались из подземного хода в кузнице Ильинской слободы, куда уже докатилась война всех против всех. Хозяин мастерской при виде вылезающих их кучи древесного угля незваных гостей бросился с молотом в руке, получил прикладом по голове, и теперь приходил в себя на грязной лавке, не менее грязно ругаясь. Из расспросов выяснилось, что именно тут братья Шуйские укрывали своё войско, готовое к штурму Нижнего Новгорода. От Ильинки до стен доплюнуть можно, но разделяющая их мелководная Почайна обманчиво кажется преградой. Часть дружины во главе с Фёдором Юрьевичем успела войти в город по звону колоколов, вырезав караулы у ворот, а другая…
Другой части не повезло. Дружина Василия Юрьевича Шуйского, набранная из степных бродников, предпочла жирную синицу зубастому и хищному журавлю, принявшись грабить богатую Ильинскую слободу. Поначалу всё получилось, но кузнецы с молотобойцами сами по себе народ суровый, а потом за грабителей взялась подозрительно вовремя подоспевшая отборная тысяча ханского брата Касима. Скорее всего, он и сам что-то замышлял, подтянув войска поближе к городу, но случайно выступил в роли спасителя и миротворца. Такое тоже иногда случается.
Знакомство потомка Чингиз-хана с бывшим старшим прапорщиком не задалось как-то сразу. Недостаток взаимопонимания обошёлся Касиму в полтора десятка телохранителей и одного коня, погибшего от взрыва тротиловой шашки под брюхом.