Я не сразу понял, что мы пришли: камень поблек — словно цветущее дерево за ночь погибло. Хладно-серый, и весь — весь! — будто выщербленный. Я обернулся — Кувшинка смотрела равнодушно, просто смотрела, как на обычный валун.
— Что-то случилось, — я отступил назад, — с ним что-то случилось.
— Камень как камень, — пожала она плечами, — большой.
— Он живой был!
— У тебя все живое, даже звезды и омуты.
— Он был, как… вон, посмотри на восход! Такого цвета! А сейчас серый.
— Сейчас все серое, рано еще.
— Как бы поздно не было. Надо жреца звать, вождя, старейшин, может, они знают, что делать…
— Ну и зови, раз так, — она передернула плечами, плотнее запахнула одеяло, — а мне домой надо. Отец хватится — вот беда-то будет.
В низине сгустился туман, становище только просыпалось.
— …А чего делать, Шаг По Траве? Ничего не надо делать, — пожав плечами, сказал Высокий Клен, один из старейшин, которого, видно, выгнал из шатра плач новорожденного сына. — Уснул Неспящий В Ночи — значит, высшие боги так судили. Долго мы вместе были: он нас огнем грел, мы ему дары носили, но все проходит. Мы стали сильнее: бизонов бьем, шкуры мнем, животы, слава богам, набиты, в домах тепло, одежды, вон, теплые да мягкие шить научились. Мо Руф нам больше не нужен.
У Высокого Клена не только сыновья — ученики уже есть. Он и меня двумя годами раньше в ученики звал, говорил, я дерево чую, самую сильную ветку всегда найду, и луки мои оттого тугими будут. И к Неспящему он давно не ходил — незачем. Без того охотники из соседних племен его луки выше других ценят, хоть что за них дадут. Да только у соседей никогда не было такого, что Мо Руфу Неспящему нравится.
— Не нужен? — сказал я. — Пусть тогда общий совет решит.
Как вождь объявил совет — зашумело племя, словно дождь по листве и, когда первые солнечные лучи на землю легли, собралось у Неспящего.
Снова поднялся Высокий Клен:
— Река от века одна, да вода в ней каждый день разная. Лес за рекой издавна стоит, да меняется трижды в год. Зверь лесной — и тот дважды в год оборачивается, а большая змея по весне сбрасывает кожу. Нет ничего постоянного, и во всем — воля высших богов. Пришло время Неспящему Мо покориться высшим.
Вождь выслушал его и ничего не сказал — прислушиваться начал. Волосы за спину откинул, чтоб не мешали, приподнялся, головой повел в одну сторону, в другую:
— Тишина какая, — сказал негромко, — верно, в шатре Высокого Клена сын уснул, вот и торопится он обратно, в тепло да к жене под бок. Так и шел бы, а мы уж сами решим, без торопыг.
Даже смех послышался, негромкий и скоро утихший.