И вот настала ночь, которая поставила крест на его приятном и веселом житье.
Все уже легли, когда прискакал конюшонок с Больших Аргамачьих конюшен, ведя в поводу другого коня — для Ивашки.
— Дементий Минич к себе звать изволят, — сказал конюшонок, парнишка лет четырнадцати. — Спешно!
Он был очень горд тем, что выполняет приказание самого Башмакова.
Ивашка быстро оделся, поцеловал встревоженную Денизу и перекрестил колыбельку со спящим Митенькой.
Ночью, когда кремлевские ворота все на запоре, для гостей есть калитка у Боровицких ворот — принимать и посылать гонцов, до рассвета впускать тех служителей, что не в самом Кремле живут, а поблизости. Конюшонок спешился, вошел сам и втянул за повод коня, Ивашка — также. Сторож не сказал ему ни слова. Отдав бахмата конюшонку, Ивашка пошел, куда велено, — к Приказу тайных дел, располагавшемуся не в каменном приказном здании, а чуть ли не в самом Верху, поблизости от государевых покоев. Там его по пути дважды остановили сторожевые стрельцы, но он благополучно добрался до Башмакова.
В невеликом помещении приказа были двое — Дементий Минич и сам государь, оба — в комнатной одежде, в простых зипунах, накинутых поверх рубах.
Ивашка, испугавшись, рухнул на колени.
— Встань, — велел государь. — Что тебе известно о намерениях Войнушки Ордина-Нащокина?
— В Царевиче-Дмитриев хотел ехать, государь-батюшка!
— Не доехал!
— Гонца Афанасий Лаврентьевич прислал, беспокоится, не было ли дурна, — добавил Башмаков. — Где-то между Крейцбургом и Царевиче-Дмитриевым пропал. Что тебе о том ведомо?
— Ничего не ведомо, батюшка Дементий Минич… и государь-батюшка!..
— Я тебя посылал вызнавать, чем занят и в каком расположении духа этот Войнушка, — напомнил Башмаков. — А ты мне что донес?
— Что конными прогулками развлекается! С приятелем! С псковского дворянина сыном Васькой Чертковым!
— Вот вместе с Чертковым-то он и сгинул. Сказал за Крейцбургом, что до Царевиче-Дмитриева всего верст тридцать осталось, охота к вечеру там быть и в постели ночевать, не у костра, пересел с бахмата на аргамака, другого аргамака дал Черткову — и нет их обоих! Казаки без него на другой день потихоньку пришли, а его-то и нет. Давай, Иванушка, вспоминай все, что тебе на кольцовском дворе про этого гостенька сказывали, — велел Башмаков.
Память у Ивашки была отменная. Вот сообразительности иногда недоставало. Он не знал, что с самого начала нужно доносить Башмакову, как Воин Афанасьевич ездил к Спасскому мосту, покупал немецкие печатные листы непотребного вида и дарил их Ваське Черткову. Вот сейчас и доложил…