Я отослал бегущих ребят, поднявших то, что было полегче и получше из оставшегося багажа, и присоединился к отряду. Мы кинулись вниз по уклону и вдаль, в открытую местность, турки могли легко сосчитать наши малые силы. Они набрались наглости и побежали с обоих флангов, чтобы нас отрезать. Заал бросился на верблюда, взобрался с пятью людьми на вершину хребта, который мы только что пересекли, и открыл ответный огонь. Он был чудесным стрелком, я видел, как он с трехсот ярдов подбивает бегущую газель из седла со второго выстрела, и его выстрел остановил их.
Он крикнул нам, нагруженным, спешить в следующую лощину и держать ее, пока он настигнет нас, и таким манером мы отступали с хребта на хребет, выполняя неплохие задерживающие действия и сбив тринадцать-четырнадцать турок ценой четырех раненых верблюдов. Наконец, когда мы были всего в двух хребтах от нашего подкрепления и уверенно чувствовали, что нам это дастся легко, на подходе появился одинокий всадник. Это был Льюис с пулеметом «льюис», который он ловко держал поперек бедер. Он услышал беглый огонь и решил посмотреть, не нужна ли нам помощь.
Он сильно изменил наши силы, а также и мои мысли, потому что я был зол на турок, которые поймали Салема и преследовали нас так долго, истекающих потом, задыхающихся, по пыли и по жаре. Поэтому мы разместились, чтобы дать удар нашим преследователям; но то ли они заподозрили что-то в нашем молчании, то ли испугались, что прошли такое расстояние, однако больше мы их не видели. Через несколько минут мы остыли и достаточно пришли в себя, чтобы поехать за остальными.
Они шагали очень тяжело, нагруженные. Из наших девяноста пленных десять были дружественными женщинами из Медины, и они решили отправиться в Мекку по пути Фейсала. Двадцать два верблюда были без седоков. Женщины взобрались на пять вьючных седел, а раненые сидели парами на остальных. Был конец дня. Мы были измотаны, пленные выпили всю нашу воду. Мы должны были набрать воды у старого колодца в Мудовваре этой ночью, чтобы продержаться до Рамма.
Так как колодец был близко к станции, было весьма желательно, чтобы мы добрались туда и обратно, и чтобы турки не разгадали наш курс и не застали нас там беззащитными. Мы разошлись на небольшие отряды и продвинулись на север. Победа всегда подрывала силы арабов, поэтому мы больше не были боевым отрядом, а были спотыкающимся вьючным караваном, нагруженным до предела домашней утварью, достаточной, чтобы на годы обогатить любое арабское племя. Мои сержанты просили у меня по мечу, в качестве сувениров с их первого боя. Отправившись искать что-нибудь такое вдоль колонны, внезапно я встретил вольноотпущенников Фейсала; и, к моему удивлению, на крупе позади одного из них, привязанный к нему, мокрый от крови, почти без сознания, сидел пропавший Салем.