Как раз в этот момент часовой с севера закричал о поезде. Мы бросили костер и, задыхаясь, пробежали шестьсот ярдов вниз по холму, на нашу старую позицию. По изгибу дороги, свистя изо всех сил, шел поезд, великолепный поезд с двумя паровозами и двенадцатью пассажирскими вагонами, на полной скорости спускаясь под гору. Я нажал рукоятку, когда первое ведущее колесо первого паровоза было над миной, и взрыв произошел ужасающий. Земля брызнула черным мне в лицо, и меня завертело, я вдруг оказался на земле, рубаха моя была разорвана до плеча, и кровь капала с длинных неровных царапин на левой руке. Между коленями у меня лежал взрыватель — расплющенный и перекрученный кусок железа, покрытый сажей. Передо мной лежала ошпаренная, дымящаяся верхняя половина человека. Когда я пригляделся сквозь пыль и дым от взрыва, весь бойлер первого паровоза, казалось, отсутствовал.
Я тупо подумал, что пора уходить в укрытие; но, когда я двинулся, то ощутил сильную боль в правой ноге, из-за которой мог только хромать, мотая головой от потрясения. Двигаясь, я начал разбираться в этом смятении, пока ковылял к верхней долине, откуда арабы теперь быстро стреляли в переполненные вагоны. У меня кружилась голова, и я поддерживал свои силы, повторяя вслух по-английски: «Лучше бы этого не случалось».
Когда враг стал отвечать на наш огонь, я оказался между двумя сторонами. Али увидел, что я падаю, и, думая, что я тяжело ранен, выбежал вместе с Турки и еще двадцатью людьми бени-сахр и своих слуг мне на помощь. Турки заметили их и настигли выстрелами семерых в несколько секунд. Остальные одним броском оказались рядом со мной — в своем движении готовые модели для скульптора. Одежды из белого хлопка вздулись колоколом вокруг их стройных талий и лодыжек, безволосых загорелых тел; и кудряшки, заплетенные в длинные рожки над каждым виском, придавали им сходство с русскими танцорами.
Мы вместе вскарабкались в укрытие, и там я незаметно ощупал себя, обнаружив, что ни разу не был серьезно ранен; хотя, помимо синяков, царапин от обломков бойлера и сломанного пальца на ноге, у меня было пять разных следов от пуль (некоторые, как назло, глубокие), а одежда разорвана в клочья.
От водораздела мы могли оглядеться. Взрыв разрушил арку — вершину кульверта, и рама первого паровоза лежала за ней у ближнего подножия насыпи, по которой он скатился. Второй паровоз рухнул в провал и лежал поперек разрушенного тендера первого. Его станина была изогнута. Я оценил оба как не подлежащие ремонту. Второй тендер исчез с другой стороны, и первые три вагона, сложившись, врезались друг в друга, раскуроченные в куски.