Добрую половину из них (около пятидесяти из девяноста) составляли аджейли, нервные, подвижные поселенцы Неджда, цвет и краса армии Фейсала, и забота о верховых верблюдах была отличительной чертой их службы. Они звали их по имени за сотню ярдов, оставляли на них все снаряжение, когда спешивались. Будучи наемниками, аджейли не могли хорошо работать без хорошей оплаты, и, когда им платили плохо, теряли свою репутацию; но самый храбрый личный подвиг в арабской войне принадлежал одному из них — он дважды переплывал по подземному каналу в Медину и вернулся с полным докладом об осажденном городе.
Я платил своим людям шесть фунтов в месяц, стандартный заработок в армии для человека с верблюдом, но снаряжал их на своих животных, так что деньги были чистой прибылью; это делало службу завидной и предоставляло в мое распоряжение охотников в лагере. В мое расписание, так как я был занят больше обычного, входили долгие, трудные и внезапные поездки. Обычно араб, для которого верблюд составлял половину его богатства, не мог позволить себе изнурять его, путешествуя с требуемой мне скоростью: такая езда была трудна и для человека.
Поэтому я должен был иметь при себе снаряженных всадников на моих собственных животных. Мы покупали за высокую цену самых быстрых и сильных верблюдов, каких только можно было приобрести. Мы выбирали их за скорость и силу — неважно, как тяжело и утомительно было бы на них ехать: на самом деле, часто мы выбирали верблюдов с тяжелой для ездока поступью как самых выносливых. Их сменяли или оставляли отдыхать в нашей собственной ветеринарной лечебнице, когда они становились тощими; и с их седоками обращались так же. Каждый отвечал перед Зааги головой за состояние своего животного и его сбруи.
Люди очень гордились тем, что служат в моей охране, и это порождало в них профессиональную гордость почти вызывающую. Они ходили разодетые, как клумба тюльпанов, во все цвета, кроме белого, так как в белое обычно одевался я, и они, видимо, не осмеливались на это. За полчаса они могли собраться в поход на шесть недель — предельный срок, для которого можно было везти пищу в седле. Вьючными верблюдами они пренебрегали. Они могли путешествовать днем и ночью по моей прихоти, и считали делом чести не обращать внимания на тяготы. Если новичок жаловался, другие заставляли его молчать, или грубо придавали другое направление его сетованиям.
Они сражались, как дьяволы, когда я хотел, и иногда — когда я не хотел, особенно с турками или с чужаками. Одному из охраны ударить другого было крайним оскорблением. Они ожидали необычайных наград и необычайных наказаний. Они похвалялись по всей армии своими бедами и победами. По этому неразумию они всегда были наготове к любому усилию, любому риску.