Практика нашего восстания усилила во мне нигилистическое отношение. В эти времена мы часто видели, как люди толкают себя, или их ведут, к жестокому пределу выносливости, но никогда при этом не приближалось физическое крушение. Коллапс настигал нас всегда от слабости духа, которая разъедала тело, само по себе не имевшее власти над волей, без предательства самой воли изнутри. Когда мы скакали, мы были бестелесны, не сознавали ни своей плоти, ни своих чувств: и когда при передышке это возбуждение гасло, и наши тела представали перед нами, это воспринималось с некоторой враждебностью, с презрительным чувством, что настоящая их цель — не выступать двигателями духа, но служить для удобрения земли, когда они распадаются на частицы.
Вдали от линии фронта, в Акабе, в течение этого перерыва мы видели обратную сторону медали — наш энтузиазм подтачивался, и состояние духа на нашей базе оставляло желать лучшего. Мы обрадовались, когда наконец смогли скрыться в чистые, свежие холмы вокруг Гувейры. Ранняя зима дарила нам жаркие и солнечные дни, или пасмурные, когда облака собирались в массы над началом плато, в девяти милях отсюда, где Мавлюд нес свой дозор среди туманов и дождей. Вечером оставалось ровно столько прохлады, чтобы сделать драгоценными толстое покрывало и костер.
Мы ждали в Гувейре новостей об открытии нашей операции против Тафиле, узла деревень, возвышающихся над южным краем Мертвого моря. Мы планировали взять его с запада, с юга и с востока одновременно: восток открывал бал атакой на Джурф, ближайшую станцию Хиджазской дороги. Ведение этой атаки было вверено удачливому шерифу Насиру. С ним шел Нури Саид, командующий штабом Джаафара, под их началом несколько солдат регулярных войск, пушка и пулеметы. Они выступили от Джефера. Через три дня от них пришла почта. Как обычно, Насир руководил своим рейдом мастерски и продуманно. Джурф, наша цель, был сильной станцией из трех каменных зданий с бруствером и траншеями. Позади нее был низкий холмик, защищенный траншеями и стенами, и там турки поставили два пулемета и одно горное орудие. За холмиком лежал высокий, острый хребет, последняя шпора холмов, отделявших Джефер от Баира.
Слабым местом в обороне станции был хребет, так как турок было слишком мало, чтобы удерживать и его, и станцию одновременно, а гребень его возвышался над железной дорогой. Однажды ночью Насир тихо занял всю вершину холма, а затем перерезал рельсы выше и ниже станции. Через несколько минут, когда видимость стала достаточной, Нури Саид доставил свое горное орудие на край гребня, и третьим удачным выстрелом заставил замолчать турецкие пушки внизу.