Джойс в Умтайе был поднят на ноги стрельбой и вышел нам навстречу. За его высокой фигурой на развалинах угнездился смешанный отряд из представителей каждой деревни и каждого племени Хаурана, пришедший отдать нам дань уважения и служить нам хотя бы на словах. Я оставил их Насиру, несмотря на его усталое отвращение, а сам отправился вместе с Джойсом и Уинтертоном рассказать их о приземлившемся аэроплане, предложив, чтобы бронемашина разбила его на стоянке. Как раз в этот момент еще две вражеские машины появились и приземлились в том же месте.
Однако уже готовили завтрак, первый раз за долгое время. И вот мы сели, и Джойс заметил, что в Тайибе жители обстреляли его, когда он проезжал мимо, очевидно, чтобы показать свое мнение о чужаках, которые разворошили осиное гнездо турок, а теперь удирают!
Мы позавтракали. Потом вызвали добровольцев в машину, чтобы раскрыть вражеский аэродром. Каждый выступил вперед, полный молчаливой решимости и доброй воли, и это взяло меня за душу. Наконец Джойс выбрал две машины — одну для Джунора, другую для меня — и мы проехали пять миль по долине, в устье которой, видимо, приземлился самолет.
Мы приглушили двигатели и поползли вдоль по долине. Около двух тысяч ярдов от железной дороги она перешла в ровный луг, на дальней стороне которого стояли три самолета. Это было великолепно, и мы бросились вперед, прямо в глубокую канаву с отвесными берегами растрескавшейся земли, совершенно непроходимую.
Мы изо всех сил выбирались из нее по кривой, пока не оказались в двенадцати сотнях ярдов. Когда мы остановились, два аэроплана взлетели. Мы открыли огонь, определяя направление по струям пыли, но они уже вышли из-под обстрела и улетали, виляя и грохоча у нас над головами.
Третья машина угрюмо стояла. Пилот и штурман с остервенением крутили пропеллер, пока мы приближались. Наконец они бросились в кювет, когда мы начали всаживать пулю за пулей в фюзеляж, пляшущий под этим градом. Мы выпалили в нашу цель пятнадцать сотен пуль (днем этот аэроплан сожгли) и повернули назад.
К несчастью, два спасшихся самолета успели слетать в Дераа и вернулись, злорадствуя. Один был не слишком умен и сбросил все четыре бомбы с большой высоты, здорово промазав. Другой снизился и аккуратно клал бомбы одну за другой. Мы медленно ползли, беззащитные среди камней, чувствуя себя сардинами в обреченной банке, когда бомбы падали все ближе. Одна обдала ливнем камешков ветровое стекло, но нам только порезало пальцы. Другая порвала переднюю шину и чуть не перевернула нам автомобиль.