Для тех, кто в полете, время сокращается: мы были в Азраке через тридцать часов после того, как его покинули. Гуркхов и египтян я послал назад, чтобы они присоединились к армии с целью новых подрывных работ на севере. Затем с Фейсалом и Нури Шааланом я сел в зеленый «воксхолл», и мы отправились в Ум эль Сураб, чтобы увидеть, как садится «хэндли-пейдж».
Мы катили на полной скорости по гладкому камню или глине, позволяя сильной машине работать на полную мощность; но случай был против нас. Нам доложили, что в лагере местных серахин завязались споры, и нам пришлось свернуть туда. Однако мы извлекли выгоду из неудачи, направив их бойцов в Умтайе, и они понесли через железную дорогу весть о победе — что дороги через холмы Аджлина могут быть закрыты разбитым турецким армиям, которые пытаются скрыться в безопасное место.
Затем наша машина снова помчалась на север. За двадцать миль до Ум эль Сураба мы завидели одинокого бедуина, бегущего к югу, взбудораженного, его седая борода и седые волосы развевались на ветру, рубаха (которую он подобрал под пояс) вздувалась за спиной. Он свернул с пути, нагнал нас и, воздев костлявые руки, прокричал: «Самый большой аэроплан в мире!», — а потом устремился на юг, чтобы распространить свои великие новости среди палаток.
В Ум эль Сурабе «хэндли» величественно располагался на траве, а «бристоли» и «девятка», как птенцы, пристроились под его крыльями. Вокруг восхищенные арабы говорили: «Наконец-то нам прислали АЭРОПЛАН, чьими жеребятами были все прежние». До наступления ночи слухи об укреплении сил Фейсала перешли через Джебель Друз и пустыню Хаурана, оповещая народ, что соотношение сил изменилось в нашу пользу.
Сам Бортон прилетел на своей машине, чтобы договориться о помощи. Мы беседовали с ним, пока наши люди вытаскивали из его помещений для бомб и фюзеляжа тонны бензина, масло и запчасти для истребителей «бристоль»: чай, сахар и паек для наших людей: письма, телеграммы «Рейтера» и лекарства для нас. Затем крупная машина поднялась в раннее закатное небо, к Рамле, планируя разбомбить ночью Дераа и Мафрак, чтобы довершить обрыв движения по железной дороге, начатый нашим пироксилином.
Мы, с нашей стороны, продолжали оказывать давление с помощью пироксилина. Алленби предписал нам преследовать и задерживать Четвертую турецкую армию, пока Чейтор не вытеснит ее из Аммана, и затем подрезать ее на отступлении. Отступление было вопросом лишь нескольких дней и было верным, как только может что-то быть верно на войне, что мы должны поднять на следующей неделе равнины между нами и Дамаском. Поэтому Фейсал решил добавить к нашей колонне верховых руалла Нури Шаалана на верблюдах из Азрака. Тогда наши силы составят около четырех тысяч, из которых больше трех четвертей — иррегулярные части; но они — надежный инструмент в руках Нури, упорного, молчаливого и циничного старика.